Массовое процветание. Как низовые инновации стали источником рабочих мест, новых возможностей и изменений - Эдмунд Фелпс

Многие предполагают, что снижение субъективной удовлетворенности трудом отражает снижение гарантий занятости. Для тех, кого беспокоят только гарантии занятости, такие предположения вполне естественны. Разделяют их и некоторые люди с более широкими взглядами: ряд экспертов по социальным опросам домохозяйств предполагает, что гарантии занятости являются элементом удовлетворенности трудом. Видимо, они рассуждают так: если вы извлекаете немалое удовлетворение из «выполняемого вами труда» и по какой-то причине боитесь потерять работу, вы скажете, что вы не удовлетворены этой работой! (Но не правильнее ли тогда говорить о том, что вы недовольны экономикой?) Существует по меньшей мере один опрос, который подталкивает респондентов к тому, чтобы учитывать ощущение гарантий занятости при ответе на вопрос об удовлетворенности трудом, представляя такие гарантии в качестве одного из трех-четырех компонентов того, что подразумевается под удовлетворенностью трудом. Можно ли говорить о существовании статистической корреляции между удовлетворенностью трудом и гарантиями занятости? Можно, если убрать разнообразные случайные колебания. Но эта статистическая связь, возможно, не является причинной, то есть она не говорит о наличии причинного отношения между гарантиями занятости и удовлетворенностью трудом. Низкая удовлетворенность трудом и низкие гарантии занятости могут быть характеристикой экономик с большим количеством низкооплачиваемых рабочих мест. Гарантий занятости недостаточно для удовлетворенности трудом: венгры демонстрируют значительную уверенность в сохранении своих рабочих мест и при этом весьма низкую удовлетворенность трудом. Так или иначе, исторические данные по периоду снизившейся эффективности не показывают значительной тенденции к понижению в гарантиях занятости, то есть в восприятии того, насколько надежным является рабочее место. Gallup сообщает, что количество американских работников «полностью удовлетворенных» «надежностью собственного рабочего места», изменилось с 45 % в 1989 году, когда впервые был проведен этот опрос, до 55 % в 2002 и 2006 годах. (Эти сведения, полученные из сводки данных по удовлетворенности трудом, созданной AEI Public Opinion Studies, не охватывают более ранние периоды.) General Social Survey сообщает, что число людей, считавших потерю работы или увольнение в течение следующих 12 месяцев «маловероятным» или «не слишком вероятным», немного уменьшилось: с 91 % в 1977–1978 годах (наиболее ранние из имеющихся данных) до 89,5 % в 1990–1991 годах и 1994–1996 годах. Количество респондентов, полагавших, что найти другую работу с тем же вознаграждением «очень легко» или «достаточно легко», выросло с 59 % в 1977–1978 годах до 60 % в 1990–1991 годах, а затем упало до 57 % в 1994–1996 годах[182].

Похоже, что утрата динамизма привела к незначительному снижению гарантий занятости.

В действительности, было мало оснований предполагать, что утрата динамизма приведет к снижению гарантий занятости. Вероятно, что по мере снижения темпов роста производительности, шумпетерианские процессы как «уничтожения», так и создания рабочих мест замедляются. Эмпирические данные подтверждают это предположение. По оценкам, в 1989 году было сокращено 8 % рабочих мест, тогда как в 1992–2000 годах этот показатель упал до 7 %, а в 2002–2007 годах — до 6 %[183]. Это может показаться невероятным, но это так. Вероятность лишиться работы действительно повышается во время рецессий. Однако два названных продолжительных периода в 1990-х и 2000-х годах наступили после рецессии. Во время восстановления и даже в стабильные времена рабочие места сокращаются не так уж часто, даже если занятость после предыдущей рецессии снизилась, поскольку буря и вызванные ею разрушения уже прошли: утрата динамизма и волна увольнений, хотя ее и нельзя обратить вспять, на какое-то обозримое будущее считаются свершившимися фактами.

Новым процессом в эпоху снизившейся эффективности стал в 1990-х годах структурный сдвиг от промышленного производства к услугам и финансам. Занятость в тяжелой промышленности, то есть в производстве товаров длительного пользования, и в начале, и в конце десятилетия составляла 11,5 миллионов человек. Количество занятых в производстве товаров кратковременного пользования к 2000 году упало, однако, с 7,2 миллионов до 6,7 миллионов. Поскольку промышленное производство нуждается в большом числе работников без высшего образования, смещение расходов в другие секторы не создало нового спроса на рабочую силу, способного восполнить сокращение старого спроса. Полное восстановление занятости потребовало бы намного большего уровня валового производства. Недостаточность роста производства для полного восстановления занятости получила название «безработного восстановления», или «восстановления без роста занятости» («jobless recovery»). Падение промышленного производства ускорилось в следующее десятилетие, то есть в 2000-е годы, что в какой-то мере стало результатом роста импорта из Китая. Впрочем, строительный бум на какое-то время разогрел ситуацию. (Ресурсы для внутренних инвестиций в строительстве стали доступны благодаря переходу к закупке товаров, производимых в Китае, а не внутри страны, без каких-либо изменений во внутренних сбережениях. Когда последние уменьшились, а бум усилился, нужно было лишь уравновесить рост пассивного сальдо торгового баланса, вызванный сокращением экспорта или еще большим увеличением импорта из Китая.)

Наконец, в период сниженной эффективности наблюдается более сильная флуктуация занятости. Тенденция к росту безработицы отмечалась и ранее, но потеря работы и последующее исчезновение некоторых видов работ — еще один из аспектов экономической эффективности. В рассматриваемый период произошло пять спадов менее чем за три десятилетия: это рецессии 1975 года (когда месячный уровень безработицы приблизился к 9 %), 1982 года (когда уровень достиг 10,8 %), 1992 года (7,8 %), 2002–2003 года (6,3 %) и Великая рецессия 2008–2009 годов (уровень приблизился к 10,1 %). Можно вполне обоснованно сделать вывод, что экономика после 1972 года стала более подверженной рецессиям. Обычное объяснение опирается на аналогию с велосипедистом, который с большей вероятностью может вильнуть в сторону, когда вынужден ехать с низкой скоростью. И если замедление инновации является, скорее всего, причиной замедления роста производительности и найма, в недавней статье утверждается, что компании готовы отступиться от инновационных предприятий, когда, помимо возможности провала нового продукта, имеется еще и высокая вероятность того, что спрос будет критически слабым по причине очередной рецессии[184].