Наука и проклятия - Анна Орлова

— Потому что целью было лишить вас титула, — важно объявил маг. — Собственно, форму — то есть бесплодие — проклятие выбрало само. Но теперь-то вы не барон! Так что проклятие исполнилось и больше не причинит вам вреда. Кстати, — маг прищурился, пристально разглядывая Фицуильяма, — оно уже не действует!

Взгляд Донала метнулся ко мне. И когда я увидела в нем смятение вместо привычной холодноватой отстраненности, сердце мое забилось часто-часто.

— У меня нет жены, — выговорил он через силу.

— Ну вот, так всегда! — в шутку возмутилась я. — Сначала к алтарю тащат, а потом говорят: «Я не я, и жена не моя»…

Донал ответил диковатым взглядом.

Судья, поспешно спрятав улыбку, махнул помощнику. Тот шустро передал Доналу какой-то свиток.

— Ознакомьтесь, барон Мэлоуэн. И на вашем месте я не стал бы отказываться от замка. В конце концов, вам же нужно где-то поселить молодую жену! — И судья все же усмехнулся в седые усы.

Донал пробежал глазами витиеватый текст. Моргнул и прочитал еще раз, уже вдумчивее. Поднял на меня глаза — и я задохнулась от того, сколько чувства в них было.

Я ведь знала, что там написано. Сама об этом просила.

Его величество в бесконечной своей доброте и милосердии повелел считать запись в церковных книгах ошибочной и сменить имя моего мужа с «Фицуильям Скотт, барон Мэлоуэн» на «Донал Грин, барон Мэлоуэн». Барона на барона, обмен по курсу.

В конце концов, Донал ничуть не хуже Фицуильяма. И, главное, никакой свекрови! Отличный кандидат.

— Это невозможно, — произнес Донал растерянно.

Казалось, он боится поверить в сбывшийся сон.

— Почему же? — Судья притворно нахмурился и приосанился. — Вы стояли у алтаря с этой женщиной?

Он театрально указал на меня, и Донал выдохнул:

— Да!

— У вас был приказ Фицуильяма Скотта, барона Мэлоуэна, сделать это?

— Нет.

— Значит, вы не были его представителем, — хмыкнул судья. — И наконец, Донал Грин, вы хотите быть мужем Маргариты Саттон?

Вместо ответа Донал шагнул ко мне. Долгий взгляд глаза в глаза, а потом он подхватил меня на руки. Я только охнула, очутившись в его объятиях.

— Тогда на основании воли его величества объявляю вас мужем и женой! — торжественно провозгласил судья, внося запись в услужливо подсунутую книгу регистрации.

Разрешения поцеловать невесту Донал не дожидался. Приник к моим губам, и мы так увлеклись, что судье пришлось несколько раз откашляться, прежде чем новоиспеченный муж меня отпустил.

— Понимаю ваше нетерпение, — хмыкнул судья. — Но, надеюсь, вы сначала распорядитесь, чтобы нас устроили отдохнуть с дороги.

Донал мотнул головой, точно пытаясь вытряхнуть из нее блаженный сладкий туман, и заверил, что посланцев его величества всегда рады принимать в замке. Особенно — с такими новостями.

В подвал нас провожали всей толпой. Судейские позволили уговорить себя остаться на спешно организованный свадебный пир, и теперь подвыпившие гости гурьбой увязались за хозяевами.

Пораньше сбежал только Фицуильям, но его можно было понять — он ведь торопился к Николь! Поначалу мне было перед ним неловко, но он выглядел таким счастливым, сбросив ярмо баронства, что угрызения совести быстро перестали меня грызть.

С песнями (не всегда в лад, зато от души) нас проводили до подземелья, где несли караул призраки. Они же обеспечивали праздничную иллюминацию и тишину, потому что при виде призрачных хранителей гости разбежались, даже слегка протрезвев.

Рэм произнес короткую прочувствованную речь, в ответ Донал его поблагодарил и… вежливо попросил удалиться. И не подсматривать! Призрак хихикнул и испарился, за ним исчезли остальные.

Донал остановился у пустого саркофага, не выпуская меня из рук.

— Знаешь, — сказал он хрипло, — я как-то иначе это себе представлял.

Знакомство у алтаря, суд вместо таинства венчания, холодный камень вместо брачного ложа? Во всяком случае, оригинально.

— Знаешь, — передразнила я, погладив его по щеке, — я тоже иначе представляла свою свадьбу. Но какая разница? Главное, что с тобой.

Вместо ответа он жарко меня поцеловал.

Опомнились мы, когда из одежды на мне осталась только фата. Остальные вещи были кучей свалены на пол. Донал осторожно снял с меня невесомое облако кружев и, как-то криво улыбнувшись, кивнул на по-прежнему усыпанный цветами розовый куст в изголовье гроба.

— Прикрыть? Чтобы она не подсматривала.

— Вот еще! — фыркнула я, обнимая его за шею. — Пусть смотрит и завидует, что такого мужчину упустила!

Замок Мэлоуэн, год спустя

— Миледи, — поскреблась в дверь Бетти. В лабораторию она старалась не входить, потому что до дрожи боялась моих подопытных крыс. — Лорд Грин просил напомнить вам, что ужин через час.

— Угу, — буркнула я, не отрываясь от микроскопа. — Я буду… скоро буду.

Да что за ерунда?! Если отец черный, то черная шерсть у потомства доминирует. Но с этим черным самцом и рыжей самкой я получила уже пятнадцать поколений крысят, и три четверти каждого помета — рыжие!

Я билась над этой загадкой уже демоны знают сколько и твердо намеревалась в ближайшее время докопаться до сути.

Решила сделать окрашивание по Стейснеру, и что вы думаете? Ни одного доминантного гена, вообще ни одного! Может, я что-то напортачила? Сейчас сделаю повторно…

Наученная горьким опытом горничная еще немного потопталась на пороге и позвала на подмогу Донала. Он появился в Западной башне через пятнадцать минут с маленьким Аланом на руках.

— Чем тут занята наша мама? — проворковал муж, укачивая младенца. — Она нас кормить думает?

Алан таращил сонные серые глазки и причмокивал.

Может, надо было все-таки соглашаться на кормилицу? Не отвлекали бы меня от экспериментов. Хотя какой смысл рожать детей, если будешь видеть их раз в день?

Я разогнулась, помассировала кулаком ноющую поясницу и протянула руки к сыну.

— Иди к маме, дорогой.

Донал передал мне малыша и походя поцеловал меня в кончик носа. Я расстегнула лабораторный халат и пуговички на блузке, и сын присосался к вожделенному источнику молока. Это надолго, аппетит у него папочкин… А я пока в микроскоп загляну. Что там у нас? Отлично, почти все клетки уже окрасились. И опять тот же результат!

— Не получается? — верно истолковал муж мой досадливый взгляд на клетку с крысами, которым на цвет потомства было наплевать. Кормили бы вволю и спариваться не мешали.

— Нет, — призналась я. — Ерунда выходит. Не может этот признак быть полностью рецессивным, в природе так не бывает!