Почти нормальная семья - Маттиас Эдвардссон

– Дорогая… – прошептал Адам. – Что-то не так?

– Не так? – переспросила я, хотя и понимала, о чем он.

– Что же нам делать?

Я не могла вымолвить ни слова. Слезы жгли веки, но я продолжала усилием воли сдерживать их.

– Я люблю тебя, – сказал Адам.

Ответить ему я была не в состоянии.

– У прокурора есть вопросы к свидетелю? – спрашивает председатель суда Йоран Лейон.

– Да, есть.

Йенни Янсдоттер кратко совещается с помощником прокурора, прежде чем обратиться к Адаму:

– В каком душевном состоянии вы находились в ту пятницу?

Адам пожимает плечами, но не успевает сформулировать ответ, потому что Янсдоттер продолжает:

– Ранее вы сказали, что чувствовали себя уставшим и разбитым после долгой недели. Вам только что пришлось похоронить молодого человека.

– Так и есть.

– И тем не менее вы не могли заснуть вечером?

– Иногда усталость дает обратный эффект, – спокойно произносит Адам. – Не можешь заснуть, хотя смертельно устал. Ну и потом, я, конечно, волновался за Стеллу. Очень волновался. Я не люблю ложиться спать, пока она не вернулась домой.

Йенни Янсдоттер берет карандаш и вертит его в руках.

– Стало быть, вы утверждаете, что не спали, когда Стелла вернулась в тот вечер домой?

– Да.

– И сколько было времени?

– Я уже сказал.

– Я хочу, чтобы вы это повторили.

– Без четверти двенадцать, – чуть раздраженно произносит Адам.

Йенни Янсдоттер поднимает подбородок и подается вперед, словно хищная птица.

– Странно, – произносит она. В ее голосе слышатся триумфаторские нотки, что меня пугает. – Очень странно, – повторяет Янсдоттер и разворачивает на столе перед собой кусок бумаги.

Что это такое? Мы что-то пропустили?

– Вот здесь у меня список ваших эсэмэс-сообщений, Адам. В этом списке обозначены все сообщения, которые вы отправляли в вечер убийства, и все сообщения, которые были вами приняты. Два сообщения были удалены с вашего телефона, однако технические специалисты полиции восстановили их. Вам известно, что можно восстановить удаленные сообщения?

Адам склоняет голову.

Черт, этого не может быть! Как мог Микаэль пропустить список сообщений? Мы знали, что полиция конфисковала телефон Адама, но мне и в голову не пришло, что в нем может содержаться нечто компрометирующее.

– В двадцать три восемнадцать с вашего телефона на номер Стеллы было послано следующее сообщение: «Ты придешь сегодня домой ночевать?»

Прокурор поднимает список и указывает кончиком карандаша.

– Да? – произносит Адам.

– Вы помните, что посылали подобное сообщение?

Он пожимает плечами:

– Да, вероятно. Жена говорила, что Стелла, возможно, переночует у Амины. Поэтому-то я и написал ей.

– «Ты придешь сегодня домой ночевать?» – повторяет Янсдоттер. – Вы получили ответ от Стеллы?

Адам чешет подбородок. Я пытаюсь привлечь внимание Микаэля, но он решительно не смотрит в мою сторону. По его лицу течет пот, он дергает за узел галстука, словно ему не хватает воздуха.

– Не помню, – бормочет Адам.

– Вы уверены? Вы не помните, получили ли вы ответ?

Адам сглатывает, опускает глаза и качает головой:

– Скорее всего, нет.

Янсдоттер помахивает списком. Рядом со мной бородач втягивает воздух между зубами. Я начинаю понимать, к чему она клонит. Как мы могли это упустить?

– Стелла послала вам ответ, – говорит прокурор.

– Да?

Адам сидит с таким видом, словно готовится принять смертельный удар. Мне хочется крикнуть ему, чтобы он стоял на своем, чтобы не сдавался.

– Технические эксперты смогли восстановить и его тоже. Вы удалили оба сообщения в субботу, когда узнали, что Стеллу задержала полиция.

– Правда? – произносит Адам.

По его голосу ясно, что он не умеет врать.

– Стелла написала: «Еду домой». Сообщение было принято вашим мобильным телефоном без двадцати два. Когда Стелла, если верить вашему рассказу, уже два часа как находилась дома.

Адам не отвечает на вопрос прокурора.

– Как вы можете объяснить это сообщение? – повторяет Янсдоттер. – Зачем было Стелле посылать сообщение о том, что она едет домой, в час сорок, если вы утверждаете, что она была дома уже в двадцать три сорок пять?

Спина Адама молчит. Секунды тикают.

Женщина, сидящая позади меня, хватает меня за блузку, жестами показывая, чтобы я села, но я должна прорваться к Адаму! Я нужна ему! Во всем виновата я!

– Наверняка бывают задержки, – произносит наконец Адам.

Бородач произносит «тсс!» и указывает в конец зала, где охранник, выпятив грудь, недовольно смотрит на меня.

– Адам, что вы имеете в виду? – спрашивает Янсдоттер.

– Иногда сообщения застревают где-то в эфире, – произносит он с сомнением в голосе. – Если я принял сообщение в определенное время, это еще не означает, что оно именно тогда и было отправлено.

Со вздохом облегчения я опускаюсь на стул. Разумеется, Адам прав. Конечно же, в таких технических вопросах он совсем не разбирается, но он умен и быстро соображает. Здравый смысл помогает ему высказаться верно. Если прокурор может доказать, когда было принято сообщение, это ничего не означает на практике, если она не сможет доказать, когда оно было отправлено. А для этого ей нужен доступ к телефону Стеллы.

Йенни Янсдоттер делает недовольное лицо:

– А может быть, Стелла на самом деле вернулась куда позднее, чем вы утверждаете?

Скосив глаза на охранника, я отмечаю, что его интерес ко мне угас.

– Нет, – отвечает Адам. – Стелла пришла домой без четверти двенадцать.

Микаэль проводит по потному лбу тыльной стороной ладони. Рядом с ним сидит Стелла, уставившись в стол. Глаза ее блестят. Она кажется такой маленькой и хрупкой – я ненавижу себя за то, чему мы ее подвергаем.

В последние недели я раз за разом убеждала себя и Микаэля, почему не нужно рассказывать Стелле все как есть. Сомнения терзали меня, но рассказать было бы слишком рискованно. Стелле тяжело дается сдерживать свои порывы. Чуть больше чувства, случайно сорвавшееся слово – и все погибло.

Кроме того, Стелла всегда любила делать все наперекор. Если тренер по гандболу говорил ей бить низко, она пробивала высоко, когда мама Адама похвалила ее волосы до талии, она побрилась наголо.