Германия. Противостояние сквозь века - Александр Широкорад

«Дорогой мой ангел, я очень хотела бы задать тебе много-много вопросов, касающихся твоих планов относительно Румынии. Все это крайне интересует нашего Друга» (7 ноября 1915 г.).

«А теперь совершенно конфиденциально… Если в этот момент, когда начнется наше наступление, немцы через Румынию нанесут удар в наш тыл, какими силами тыл будет прикрываться? Будет ли послана гвардия к югу от группы Келлера и для защиты направления на Одессу?.. И если немцы пробьются через Румынию и обрушатся на наш левый фланг, какие будут силы, способные защитить нашу границу?.. А какие существуют у нас теперь на Кавказе планы после того, как взят Эрзерум?.. Извини меня, если надоедаю тебе, но такие вопросы как-то сами собой лезут в голову… Интересно было бы знать, годится ли противогазная маска Алека?» (4 февраля 1916 г.)

«Григорий кашляет и волнуется в связи с положением вокруг греческого вопроса… Очень встревожен и просит тебя (в связи с создавшимся положением) послать телеграмму сербскому королю; к существу же дела – прилагаю Его бумажку, по которой ты и составишь свою телеграмму: смысл ее изложи своими словами» (6 ноября 1915 г.)

«А сейчас ОН считает, что было бы целесообразно не слишком настойчиво наступать на западном участке фронта… Можно вести наступление очертя голову и в два месяца закончить войну, но в таком случае будут принесены в жертву тысячи людей, если же проявить терпение, тоже дойдешь до цели, не пролив при этом так много крови» (лето 1916 г.).

Николай спешит докладывать царице и Другу:

«Теперь на фронте временное затишье, которое прекратится только числа 7-го; гвардия тоже должна принять участие, потому что пора прорвать неприятельскую линию и взять Ковель» (2 июля 1916 г.).

«Завтра начинается наше второе наступление вдоль всего Брусиловского фронта. Гвардия продвигается к Ковелю» (14 июля 1916 г.).

Думаю, примеров более чем достаточно. Теперь начнем с чисто формальной стороны. О чем думал царь, направляя жене сверхсекретную информацию? Ведь разведка немцев могла перехватить ее. Да и зачем испытывать терпение собственных сановников и генералов? Ведь ни для кого не было секретом, что родной брат царицы Эрни, с которым до войны она постоянно находилась в переписке, в войну стал одним из руководителей германского Генштаба.

А вообще что понимает в «греческом вопросе», в устройстве противогаза системы Алека и т. п. вся честная компания в составе Саны, Анны и Григория? А вот германскую разведку безумно интересовало, может ли защитить противогаз Алека от фосгена или иприта, удобно ли его ношение, какое время может провести в нем солдат.

А что касается планов продвижения русских войск после взятия Эрзерума, то за них много тысяч долларов отвалила бы любая разведка мира. Причем англичане и французы заплатили бы гораздо больше, чем немцы или турки. Благо, тут была замешана не столько военная стратегия, сколько послевоенная политика. Одно дело, если Кавказская армия пойдет в Месопотамию на соединение с англичанами, и совсем другое, если двинется к Черноморским проливам.

Давайте теперь представим малограмотного мужика из далекого сибирского села Покровское. Да на фига, простите за выражение, ему «планы относительно Румынии», как он мог составлять телеграмму сербскому королю? Он достиг положения у престола своими мистическими пророчествами, лечением наследника и царицы, возможно, своей мужской силой. Более высокого положения ему не достичь никакими советами по военному делу, внешней политике и экономике. Удачные или бездарные его советы в любом случае вызовут лишь озлобление генералов и сановников. Григорий Ефимович был достаточно умен, чтобы не понимать этого, и все-таки полез с советами. Почему? Ведь пара безграмотных советов серьезно подорвет его влияние на царскую чету. Но вопреки всему Распутин лезет буквально во все дырки и вопреки здравому смыслу дает дельные советы. Сейчас промонархистские историки любят превозносить отдельные факты, когда царь не послушал Распутина. Но им хорошо ответила сама царица в 1916 г.: «Когда Он советует воздержаться от какого-либо действия и Его не слушаются, позднее всегда убеждаются, что Он был прав».

Как такое могло случиться? Или нужно признать, что Распутин был каким-то сверхъестественным существом, через которого царю передавалась информация от какого-либо божества, инопланетян, дьявола и прочая. При исключении этого варианта автоматически следует второй – у Гришки были опытные кукловоды.

Такой вывод ужасает апологетов Николая II, и они всячески втирают очки неподготовленному читателю. Вот наш великий историк А. Н. Боханов утверждает: «В последние годы монархии размышления и предположения о том, кто же действительно стоял “за этим Гришкой”, стали любимой шарадой в различных кругах общества. В наше время, когда очень многое уже прояснилось, можно со всей определенностью заключить, что Распутина никто не направлял и никакой заговор за ним не стоял».

Вот так! И ни больше, ни меньше. Ночи без сна проводил Гришка в думах о «греческом вопросе»; на «Вилле Родэ» слушал цыганок, а в мозгу сверлило – как же действует противогаз Алека?

Какие же кукловоды были у Распутина? Мог ли Григорий Ефимович добиться сепаратного мира в первые дни 1917 г.? Увы, эти тайны умерли вместе с ним. Кстати, Временное правительство дало возможность после отречения Николаю и Александре за два дня сжечь большое число документов. Каких? Ведь они оставили (или не успели сжечь) всю свою личную переписку, дневники царя почти за 40 лет, то есть то, что человек, попав в опасность, уничтожает в первую очередь. Значит, было что-то и поважнее!

Вникать в связи Распутина с германской разведкой было невыгодно и Временному правительству, и большевикам, хотя и по разным причинам.

Если нельзя заключить мир с царем, то можно заключить мир с новым правительством. А для этого нужно устроить в России революцию и привести к власти тех, кто выступает против войны с Германией. С августа 1914 г. против войны последовательно выступали две силы – большевики и сепаратисты всех мастей (от финских до грузинских). И тут немцам крайне повезло. В России сложилась уникальная ситуация, когда революционеры титульной нации и националисты, выступавшие за расчленение страны, были союзниками. Точнее, тактическими союзниками, поскольку идеология большевиков была диаметрально противоположна воззрениям националистов.

На мой взгляд, чтобы более объективно оценивать революцию в России, надо постоянно ее сравнивать с Великой французской революцией 1789 года[145].

Во Франции сепаратисты Вандеи, Корсики, Марселя и Тулона с самого начала оказались в лагере роялистов и интервентов. Французская республика едина и неделима – это был лозунг всех республиканцев: якобинцев, жирондистов, термидорианцев и т. д. Позже этот лозунг подхватили бонапартисты.