Германия. Противостояние сквозь века - Александр Широкорад

Большевики же еще до революции выдвинули тезис «Россия – тюрьма народов» и право наций на самоопределение.

Весьма колоритная личность Парвус (Гельфанд) – революционер, финансист и агент нескольких разведок[146] – 8 января 1915 г. заявил германскому послу в Константинополе фон Рагенхейму: «Русская демократия может реализовать свои цели только посредством полного сокрушения царизма и расчленения России на малые государства. Германия, со своей стороны, не добьется полного успеха, если не сумеет возбудить крупномасштабную революцию в России. Русская опасность будет, однако, существовать даже после войны, до тех пор пока Русская империя не будет расколота на свои компоненты. Интересы германского правительства совпадают с интересами русских революционеров»[147].

Попробуйте в этой цитате заменить Россию на СССР, а Германию – на США, и получится то, что сделали Ельцин и Ко в 1991 г.

До войны германские власти крайне осторожно контактировали с сепаратистами Российской империи. Но в августе 1914 г. ситуация изменилась. Уже 3 августа заместитель государственного секретаря Циммерман телеграфировал инструкции германскому посольству в Константинополе: следует поднять против России Кавказ. 6 августа канцлер Бетман-Гольвег инструктировал посла в Стокгольме фон Рейхенау, чтобы тот обещал финнам создание «автономного буферного государства». Таким образом, в течение первой недели после объявления войны начался подрыв внутренних связей России на просторах от Баренцева до Черного моря. В первые же дни конфликта в Финляндии начали распространяться, согласно приказу Бетмана-Гольвега, брошюры с обозначением целей Германии в войне: «…освобождение и обеспечение безопасности для народов, порабощенных Россией; русский деспотизм должен быть отброшен к Москве».

Согласно инструкциям от 11 августа 1914 г., изданным министром иностранных дел Яговым, целями германской политики назывались следующие: «Очень важна реализация революции не только в Польше, но и на Украине:

1. Как средство ведения военных действий против России.

2. В случае благоприятного для нас завершения войны создание нескольких буферных государств между Россией, с одной стороны, Германией и Австро-Венгрией – с другой, желательно как средство ослабления давления русского колосса на Западную Европу и для отбрасывания России на восток настолько, насколько это возможно».

Немецкие консульства в Тегеране пытались наладить связи с мусульманскими экстремистами в Средней Азии, но занятие русскими войсками северной части Персии серьезно затруднило деятельность германской агентуры.

Германские подводные лодки высадили две группы грузинских националистов в районе между Поти и Батумом.

В феврале 1915 г. были организованы лагеря скаутов для занятий спортом молодых финнов, через Швецию приехавших в Германию. Учеба на курсах не прошла даром: при Маннергейме 165 выпускников стали офицерами, из них 25 – генералами, составив костяк финской армии, полиции, спецслужб и шюцкора.

В том же 1915 году немцы начали отделять пленных малороссов от представителей других национальностей Российской империи и отправлять в специальные лагеря, где те подвергались интенсивной психологической обработке со стороны германских разведчиков и галицийских националистов.

Увы, все эти меры не принесли ожидаемых результатов. На окраинах Российской империи было тихо. Все зависело от событий в Петрограде.

Империя, управляемая Николаем, Александрой и распутинской кликой, не могла долго существовать. Странно лишь то, что она дожила до февраля 1917 г. Февральский переворот, или революция, пусть каждый называет, как хочет, был неизбежен. Переворот закончился успехом и даже был проведен «малой кровью».

Хорошо известна английская пословица: «Поражение всегда сирота, зато у победы много отцов». Но тут, даже спустя почти 90 лет, победа оказалась без отцов, прочих родственников и даже повивальных бабок. Правда, при советской власти большевики пытались присвоить отцовство себе. Пролетариат «выступал в качестве гегемона и главной движущей силы Февральской буржуазно-демократической революции. Он возглавил общенародное движение против войны и царизма, повел за собой крестьянство, солдат и матросов… Вождем пролетариата была Российская социал-демократическая рабочая партия (большевиков) во главе с В. И. Лениным»[148].

Короче, партия и Ленин возглавили, и баста. И кому какое дело, что все руководители партии, включая Ленина, Сталина, Зиновьева, Каменева и прочая, были в ссылке или эмиграции и о революции узнали из газет с многодневным опозданием.

Большевистские организации были крайне немногочисленны, но зато до предела насыщены агентами охранки. До революции работали на охранку член ЦК и редактор «Правды» М. Е. Черномазов (жалованье 200 рублей в месяц), член ЦК и руководитель фракции большевиков в IV Государственной думе Р. В. Малиновский (500 рублей). Члены районных комитетов и слушатели ленинской школы в Лонжюмо получали поменьше – 100, 75 и 50 рублей. В образовавшемся после Февральской революции Совете рабочих депутатов состояли более тридцати осведомителей охранки, причем один их них был председателем, три – его заместителями, два – редакторами «Известий Совета рабочих депутатов» и т. д.

И такой огромный полицейский аппарат вовремя не предупредил правительство о подготовке большевиками захвата власти? Так что мы можем с полной ответственностью лишить «отцовства» большевиков, меньшевиков и эсеров.

Государственные перевороты можно разделить на три типа по конечному отношению их участников к содеянному. Первый тип – неудачный переворот. Например, те же декабристы оказались в Петропавловке, дружно покаялись и честно во всем признались. О таких переворотах писать легче всего – вся деятельность заговорщиков на ладони у историка.

Второй тип – полностью удачный переворот, после которого все участники и примазавшиеся хвалятся своими подвигами, безмерно преувеличивая их. Тут историку приходится отделять подлинные события от вымышленных, но делать это сравнительно просто.

Третий тип – удачный переворот, после которого по каким-то причинам все участники стыдятся его и открещиваются от участия в нем. В какой-то мере примером оного может служить смерть Павла I от апоплексического удара 11 марта 1801 г. Но и тут есть большие возможности для историка. Пусть все участники переворота официально молчали или открыто лгали, но в кругу близких знакомых они бахвалились содеянным и потихоньку составляли записки и мемуары для потомков.