Осажденная крепость. Нерассказанная история первой холодной войны - Леонид Млечин

Поразительно, что даже столь осведомленные люди так плохо понимали, что происходит. В НКВД Караханом действительно заинтересовались. Но с другой целью. Его отозвали в Москву в марте 1937 года, арестовали и расстреляли. Его жену, выдающуюся балерину Марину Семенову, держали под домашним арестом, но помиловали и разрешили танцевать.

Упомянутый Сталиным Ян Эрнестович Рудзутак, недавний член политбюро и секретарь ЦК, был еще более известным человеком. Старые члены партии помнили ходившие в двадцатых годах разговоры о том, что именно Рудзутака Ленин незадолго до смерти планировал сделать генеральным секретарем вместо Сталина.

Как же могли эти люди, принадлежавшие к высшему руководству партии и Красной армии, оказаться шпионами? Вот вопрос, которым задавались участники Военного совета.

Сталин им это объяснил:

— Есть одна разведчица опытная в Германии, в Берлине. Жозефина Гензи, может быть, кто-нибудь из вас знает. Она красивая женщина. Разведчица старая. Она завербовала Карахана. Завербовала на базе бабской части. Она завербовала Енукидзе. Она помогла завербовать Тухачевского. Она же держит в руках Рудзутака. Это очень опытная разведчица, Жозефина Гензи. Будто бы она сама датчанка на службе у германского рейхсвера. Красивая, очень охотно на всякие предложения мужчин идет, потом гробит…

Могут задать, естественно, продолжал Сталин, такой вопрос — как это так, эти люди, вчера еще коммунисты, вдруг стали сами орудием в руках германского шпионажа?

— Сегодня от них требуют — дай информацию, — говорил Сталин. — Не дашь, у нас есть уже твоя расписка, что ты завербован, опубликуем. Под страхом разоблачения они дают информацию. Завтра требуют: нет, этого мало, давай больше и получи деньги, дай расписку. После этого требуют — начинайте заговор, вредительство… Дальше и этого мало. Убивают Кирова. А им говорят, идите дальше, нельзя ли все правительство снять…

Но в зале-то сидели военные люди, многие из них были настоящими профессионалами. Что они в тот момент думали? Соглашались с вождем, просто потому что иная линия поведения была смертельно опасна?

— Второй вопрос, — рассуждал с трибуны Сталин, — почему этим господам так легко удавалось завербовать людей. Вот мы человек триста — четыреста по военной линии арестовали. Как их завербовали?.. Я думаю, что они тут действовали таким путем. Недоволен человек чем-либо, например, недоволен тем, что он бывший троцкист или зиновьевец и его не так свободно выдвигают, либо недоволен тем, что он человек неспособный, не управляется с делами и его за это снижают, а он себя считает очень способным… Начинали с малого, с идеологической группки, а потом шли дальше. Вели разговоры такие: вот, ребята, дело какое. Все у нас в руках… Либо сейчас выдвинуться, либо завтра, когда придем к власти, остаться на бобах. И многие слабые, не стойкие люди думали, что это дело реальное, черт побери, оно будто бы даже выгодное. Этак прозеваешь, за это время арестуют правительство, а ты останешься на мели…

При этих словах Сталина стенограмма заседания Высшего военного совета зафиксировала в зале веселое оживление. Военачальники испытали некоторое облегчение, услышав, что Тухачевский и другие арестованы не из-за каких-то армейских дел, а потому что имели сомнительные связи с заграницей и собирались захватить власть. Следовательно, к ним, сидящим в зале, претензий нет и быть не может, ведь они-то ни в чем не виноваты, а большинство и вовсе за границей не были.

На заседании Высшего военного совета при наркоме выступили сорок два военачальника. Все они кляли арестованных врагов. Тридцать четыре из них вскоре сами были арестованы.

А вождь уже перешел к урокам, которые следовало извлечь всем присутствующим:

— Надо проверять людей, и чужих, которые приезжают, и своих. Это значит, надо иметь широко поставленную разведку, чтобы каждый партиец и каждый непартийный большевик, особенно органы ГПУ, чтобы они свою сеть расширяли и бдительнее смотрели. Во всех областях разбили мы буржуазию, только в области разведки оказались битыми, как мальчишки, как ребята. Вот наша основная слабость. Разведки нет, настоящей разведки. Я беру это в широком смысле слова, в смысле бдительности, и в узком смысле слова также, в смысле хорошей организации разведки… Разведка — это та область, где мы впервые за двадцать лет потерпели жесточайшее поражение.

Один суд следовал за другим.

Процесс над правотроцкистским блоком начался в марте 1938 года. Главным судьей был председатель военной коллегии Верховного суда СССР армвоенюрист Василий Васильевич Ульрих. Обвинителем — прокурор СССР Андрей Януарьевич Вышинский.

На скамье подсудимых сидели бывший член политбюро, «любимец партии» Николай Иванович Бухарин, бывший глава правительства Алексей Иванович Рыков, бывший наркомвнудел Генрих Григорьевич Ягода, бывший секретарь ЦК, а в последние годы заместитель наркома иностранных дел Николай Николаевич Крестинский, бывший член Реввоенсовета республики и бывший нарком внешней торговли Аркадий Павлович Розенгольц и другие известные в стране люди.

Подсудимые обвинялись в том, что они «составили заговорщическую группу под названием «правотроцкистский блок», поставившую своей целью шпионаж в пользу иностранных государств, вредительство, диверсии, террор, подрыв военной мощи СССР, расчленение СССР и отрыв от него Украины, Белоруссии, Среднеазиатских республик, Грузии, Армении, Азербайджана…».

Подсудимые охотно подтверждали обвинения.

Бухарин:

— Летом 1934 года Радек мне сказал, что Троцкий уже обещал немцам целый ряд территориальных уступок, и в том числе Украину. Если мне память не изменяет, там же фигурировали территориальные уступки и Японии.

Крестинский:

— В одном из разговоров Тухачевский назвал мне несколько человек, на которых он опирается: Якира, Уборевича, Корка, Эйдемана. Затем поставил вопрос о необходимости ускорения переворота… Переворот приурочивался к нападению Германии на Советский Союз.

Розенгольц:

— Тухачевский указывал срок, полагая, что до 15 мая ему удастся этот переворот осуществить… Один из вариантов — возможность для группы военных собраться у него на квартире, проникнуть в Кремль, захватить кремлевскую телефонную станцию и убить руководителей.

Крестинский:

— Троцкий предложил мне предложить (так в протоколе. — Авт.) главе рейхсвера Секту, чтобы он оказывал Троцкому систематическую денежную субсидию. Если Сект попросит оказать ему услуги в области шпионской деятельности, то на это нужно и можно пойти. Я поставил вопрос перед Сектом, назвал сумму 250 тысяч марок золотом в год. Сект дал согласие.

Люди, сидевшие в Колонном зале Дома союзов, да и вся страна, которая читала стенограммы процесса, этому верили.

Недавнего наркома внутренних дел Ежова обвиняли в «изменнических, шпионских взглядах, связях с польской и германской разведками и враждебными СССР правящими кругами Польши, Германии, Англии и Японии», в заговоре, подготовке государственного переворота, намеченного на 7 ноября 1938 года, в подрывной работе.