Скайгард - Дмитрий Воронин

— Можете приступать, — великодушно разрешил он, вскрыв упаковки и разложив саморазогревающийся паек на короткой буро-зеленой траве. — Я на страже постою.

— Зачем? — Лена пожала плечами. — Краа удрал, дракон удрал… а больше тут ничего опасного нет.

Словно в ответ на ее реплику, прямо из тины вынырнула чешуйчатая тварь длиной метров пять, одним движением всосала в себя лоток с пайком, замерла на несколько мгновений, затем содрогнулась, выплюнула его обратно и, прошипев что-то уничижительное, бесшумно скрылась в воде. Келфер проводил змею грустным взглядом, зачем-то внимательно посмотрел на свою руку, все еще сжимающую бластер, и хмыкнул:

— Я всегда говорил, что эти НЗ дерьмо. Но не думал, что настолько… Лен, она ушла, хватит визжать.

Девушка замолчала, но не столько из-за слов Джада, сколько потому, что в легких у нее кончился воздух. Затем демонстративно подхватила один из лотков и зашагала к верхушке холма, подальше от воды. Змея произвела впечатление на всех — вскоре общество в полном составе присоединилось к Градовой.

Некоторое время все молча ели. По мнению Кати, воздух здесь пах тиной, земля пахла тиной и даже стерильная, еще несколько минут назад герметично запакованная «курица с гречкой» тоже смердела все той же прокисшей тиной. Позиция Снежаны была понятна — бросать эту затею к чертовой бабушке и возвращаться на станцию. Проклятье, да только на то, чтобы смыть, стереть, соскоблить с себя эту гадость, понадобится не меньше часа. А до этого, неизбежно, уделать шлюзовую камеру штурмовика. Удастся ли договориться о чистке с техниками или придется драить все самим? На Джада надежды мало, он наверняка найдет массу весомых причин не участвовать в грязной работе.

Снежка — за скорейшее возвращение, это однозначно. Ленка больше развлекается, и ее тоже можно понять — последнее время патрули были до невозможности скучны, а более-менее интересных разовых контрактов девушкам не перепадало. Встреча с «Черным призраком» осталась в далеком прошлом, и некая встряска отнюдь не помешала бы.

Что же касается Джада, то он свято верил в свою звезду… хотя, как и абсолютно все в этом гнилом болоте, понятия не имел, как именно следует искать «одинокого друга» и чем можно привлечь его внимание. Но рыжий будет держаться до последнего… и, надо признаться, его неунывающая физиономия добавляет бодрости и остальным.

— Мне вот что интересно… — протянул Келфер, поймав на себе Катин взгляд. — Почему он выбрал именно болото? Разумный же, не мог не заметить город. Тут же рядом, километров сто всего.

— А с чего ты взял, что он вообще здесь? — буркнула Снежка, — допустим, снизился… осмотрелся… и полетел поближе к цивилизации.

— Не-а, — осклабился Келфер. — Они летать не умеют. От места появления — строго вниз. Это точная информация.

— Ну так что же тебя удивляет?

— Мало ли… телепортанулся бы еще раз, в более приятное место.

Лена выскребла из лотка остатки кашеобразной массы, в которой и самый опытный специалист не разобрался, где там курица, а где гречка, затем сунула опустевшую посудину в мешок.

— Насколько я читала, «одинокие друзья» предпочитает искать себе спутника в относительно неблагоприятных условиях. Вы о «Ждущих» слышали?

— Это те, что всю жизнь готовятся к встрече с «друзьями»? Сектанты?

— Они самые. Пока мы летели, я немного покопалась в Сети. Они все там немного странные, но некое рациональное зерно в их теориях есть. «Ждущие» проделали огромную работу, они проанализировали все известные случаи контактов с «друзьями» и сделали ряд выводов. Может, и спорных, но вполне укладывающихся в схему. Так, «друзья» никогда не выбирают в качестве спутников людей физически нездоровых. Всего семь известных случаев контакта с детьми. Два — со стариками. Все остальные — с мужчинами и женщинами в возрасте от восемнадцати до сорока пяти. Всегда — с людьми, чей образ жизни нельзя назвать размеренным. Ни разу — с преступником…

— Колин Фарроу, — ехидно заметила Катя. Если Ленку пробивало на лекцию, вынести ее менторский тон было довольно сложно.

— Фарроу был гением.

— Преступником.

— Ну хорошо… гением с преступными наклонностями. Но все равно — неординарной личностью, спорить не станешь?

— А кто он, этот Фарроу? — поинтересовался Келфер.

Катя пожала плечами…

Лейтенант полиции Детройта и в самом деле был необычной личностью. Прежде всего, он был болезненно честен, что для полицейского вообще достоинством не являлось. Известно, что любой служитель закона, по крайней мере такой, кто и в самом деле этому закону служит, а не протирает штаны в офисе, достаточно часто должен идти на компромисс со своей совестью, а то и с упомянутым законом. Отпусти мелкого пушера,[33]чтобы получить наводку на более крупную рыбу. Закрой глаза на мелочи, ради более важных вещей. Запугай задержанного (или силой, или откровенной туфтой) — и он даст ценные сведения. Проведи задержание и обыск без санкции — поскольку знаешь, что, пока оформишь бумаги, все следы будут подчищены. По большому счету цель почти всегда благая — преступник должен быть пойман, закон должен торжествовать. И так ли уж важно, когда в победном марше проскальзывает тонкая нотка горечи.

Фарроу подобных методов не признавал… довольно долго не признавал. Лейтенанта он получил уже в сорок пять, больше в качестве признания за долгую службу, чем в награду за заслуги. Заслуг тоже хватало, но ничего экстраординарного, ничего такого, о чем взахлеб вещали бы охочие до сенсаций журналисты. Повседневная работа, рутина.

Однажды ему удалось выйти на серьезных людей. Лейтенанту предложили компромисс… вполне приемлемый, кстати. Но Фарроу отказался. Тогда прозвучало другое предложение, на этот раз ценой вопроса стали жизни его, лейтенанта, близких. Сложно сказать, многим ли хватило бы силы воли, чтобы не отступить в подобной ситуации, чтобы не ощутить себя щенком перед атакующим танком. Фарроу организовал охрану жены и дочери, продолжая раскручивать дело. Чем это противостояние закончилось ясно и без объяснений.

Похоронив семью, лейтенант радикально пересмотрел свои взгляды. Теперь он желал не просто довести дело до суда — он жаждал крови и, что важно, не каких-то отдельно взятых личностей, прямо или косвенно причастных к трагедии, а крови преступного мира в целом.

Последующие три года Детройт запомнил, как кровавое непрекращающееся избиение. Мафии лейтенант полиции противопоставил огромный опыт, презрение к смерти и в высшей степени информативные базы данных полиции. Позже эксперты оценили результаты его действий по формуле 3:1. То есть в среднем три трупа в день. Мелкие шестерки, опытные «крестные отцы», купленные копы и адвокаты (закон впрямую не нарушающих, но делающих себе состояния на вытягивании своих нечистых на руку боссов из сложных ситуаций) — разряд в голову, разряд в сердце. Своеобразный почерк.

Его искала вся полиция, его искали спецслужбы Федерации, его искала мафия. Особенно последняя — потери детройтских семей были чудовищными, большая часть так и не оправилась в конечном итоге. Его искали многие — и никто не имел ни малейшего представления, а кого все же искать-то. Осунувшийся от перенесенного горя не молодой лейтенант, ушедший с оперативной работы в офис, к бумагам и отчетам, особых подозрений не вызывал. Канцелярская крыса.