Эфирное время - Полина Дашкова

– Он бандит?

– Нет. Он нормальный человек, очень богатый, образованный.

– Сколько ему лет?

– Много. Пятьдесят три.

– Да он старик!

– Ну что ты, – Вася опять стал гладить ее по голове, – длямужчины это отличный возраст. Он спортом занимается, каждое утро пробегает пятькилометров, живет за городом, на свежем воздухе, в собственном доме.

– Женат?

– Да. Но жена старая, толстая, он ее не любит.

– А дети?

– Уже взрослые.

– Ты сам его видел?

– Нет. Только фотографии.

– Тебе эти бандиты дали?

– Да. Хочешь посмотреть?

– Нет, Вася. Не хочу.

– Почему?

– Потому, что я не собираюсь становиться любовницей старогочиновника. Пойди на улицу, возьми проститутку, заплати ей, и пусть она спит сэтим чиновником. А я не могу, – голос ее дрожал, она высвободилась из его рук,отвернулась к стене, накрылась с головой одеялом и заплакала.

Он вышел из комнаты, шарахнув дверью. Она слышала, как онходит по кухне, из угла в угол. До нее доносился запах табачного дыма. Прошломинут пятнадцать. Он вернулся в комнату, рывком сдернул одеяло, навалился нанее всем телом, стал целовать ей лицо, шею, ухо, повторяя с тяжелымпридыханием:

– Варенька, девочка моя, помоги мне, я тебя люблю, я спастебе жизнь, теперь ты меня спаси, ведь они уничтожат не только меня, но и тебя,и маму твою. Пойми, Варюша, нет у нас тобой выбора. Пныря не терпит возражений.Это он так решил, не я. Я бы ни за что, ни за что на свете…

Через пару дней они поехали на его «жигуленке» по шикарным,магазинам.

Варя была поражена, она не могла представить, как много унего денег. Он покупал ей одежду, косметику, сам долго и серьезно выбирал длянее духи.

– Вася, почему, когда я была с тобой, ты этого не делал? –тихо спросила она, когда они вернулись домой и выложили на матрац гору красивыхфирменных пакетов.

– Потому, что я люблю тебя любую, мне все равно, как тыодета, – он нежно поцеловал ее в шею. Он вообще был удивительно нежен ивнимателен, его как будто подменили.

Через неделю он отвез ее в подмосковный дом отдыха. Ейпредстояло жить там целый месяц в отдельном номере и каждое утро, с семи до девяти,совершать оздоровительную пробежку по определенному маршруту.

– Что же дальше, Вася? Ну, познакомлюсь я с ним. И что? –спросила она, когда они выехали за кольцевую дорогу.

– Ты сначала познакомься, постарайся понравиться. На сегодняглавная твоя задача – стать для него близким человеком и заслужить доверие.

В кардиологическом отделении бывшего закрытого военногогоспиталя сутки стоили пятьдесят долларов, это без лечения, без процедур имедикаментов. Елена Петровна Бутейко оплатила лечение и пребывание там своегомужа вперед, на десять дней. Общая сумма, внесенная в кассу, составляла тысячудвести пятьдесят условных единиц.

Оперативник УВД капитан Косицкий добыл эти сведения сбольшим трудом. Сначала он решил пойти официальным путем, но вовремяостановился, огляделся, купил коробку конфет «Моцарт», три белые розы, заявилсяв бухгалтерию госпиталя, улыбнулся, сказал несколько приятных слов немолодойхоленой кассирше и получил исчерпывающую информацию, мысленно благославляядикую смесь коммерции, бюрократии и постсоветского пофигизма.

Лечащий врач по фамилии Перемышлев встретил его довольнохмуро, пригла – сил в ординаторскую для предварительного разговора.

– Он все время повторяет, что не выйдет отсюда, даже напохороны сына, – сообщил врач, – он боится, говорит, будто его хотят убить.Спит только со снотворным, причем дозы ему требуются большие. Жена была у меня,она уверяет, что там не может быть привыкания к снотворным препаратам, он ихраньше не принимал. Но я-то вижу, там глубокое привыкание. Почти наркотическаязависимость. Я проверял, на учете в психодиспансере он не стоял, никакихнарушений с этой стороны никогда не отмечалось. Но верится с трудом.

– То есть вы хотите сказать, что психические отклоненияпоявились у него еще до смерти сына? – уточнил капитан.

– Ничего я не хочу сказать, – покачал головой Перемышлев, –я знаю, что он перенес мелкоочаговый инфаркт миокарда. Вот это я знаю точно, ачто там с его психикой, понять не могу. Со стороны сердца сейчас все нормально,состояние стабильное, но я должен его понаблюдать еще неделю, не меньше. Женаоплатила его пребывание на десять дней вперед, готова платить еще, оченьпросила не выписывать его до полного выздоровления. А у него, видите ли,психоз, бред, мания преследования. У нас своих психиатров нет, только психолог,и тот на договоре, раз в неделю приходит.

«Интересно, откуда у Елены Петровны Бутейко столько денег? –вдруг подумал Иван, – впрочем, она могла пустить в оборот все свои сбережения,лишь бы вылечили мужа, могла и в долги влезть. Мало ли?»

– По-хорошему, Бутейко надо перевозить в психиатрическуюлечебницу, – продолжал врач, – но с другой стороны, он не опасный, не буйный.

– Так я не понял, он вменяем или нет? . В принципе вы можетеего допросить. Попробуйте. Насчет вменяемости ничего сказать не могу. Иногда онкажется вполне разумным человеком, реакции адекватные, речь связная. Впрочем, якардиолог, а не психиатр.

Следователь Бородин предупреждал, что беседовать с отцомубитого будет непросто.

– Постарайся осторожно коснуться его прошлого, поговори оювелирном деле, но не спугни его, не настаивай на продолжении разговора, еслиреакция окажется слишком бурной, – напутствовал капитана Илья Никитич, –главное, попытайся выяснить, почему он так резко сменил специальность, изювелирного магазина ушел на обувную фабрику.

Не успел Иван переступить порог больничного «бокса», какраздался утробный громкий шепот:

– Стойте! Покажите руки!

Иван не сразу сообразил, кто это шепчет и откуда. Койка былапуста, одеяло скомкано. Больной сидел на полу, за тумбочкой, сжавшись в комок.Капитан сначала заметил какой-то бледный шар, потом из-за тумбочки показаласькостлявая босая ступня.

«Действительно, совсем у мужика крыша съехала, – подумалИван с жалостью, – еще бы, потерять единственного сына…»

– Вячеслав Иванович, это что за новости! – прикрикнул врач.– Давайте-ка быстро в постель, к вам из милиции пришли. Хватит, Бутейко,вылезайте.