Отвергнутая королева - Мира Вольная

Равен смотрела как-то странно: со смесью непонимания, неверия, раздражения и настороженности, и первые несколько вдохов я не понимал, почему, а когда дошло… Захотелось от души надавать себе по морде. На руки Рин скользнуло плетение водяных плетей.

Ты придурок, Алистер. Поздравь себя!

- Кто ты такой? – спросила Катарин почти по слогам, поднимаясь на ноги.

Я отступил на шаг, вздохнул, проводя рукой по волосам. Злость на нее и ее неосторожность все еще не давала нормально мыслить.

- Давай поговорим, - предложил осторожно, хотя желание схватить ее за плечи и встряхнуть пару раз никуда не ушло. Казалось, стало теперь сильнее.

Тишина повисла в воздухе, Равен не пошевелилась, чуть в стороне продолжала терзать уже мертвую тушу нежити моя Ночная.

- Ну, давай, Крайдан Варнайский… или кто ты на самом деле? – чуть дернула Равен уголком губ, скрещивая руки на груди.

И я снова мысленно выругался, желая оторвать себе голову.

Я сделал к ней осторожный шаг, оттаскивая свою тень от того, что осталось от крокотты, оглядел место, прислушиваясь и принюхиваясь, хоть и был уже на своих двоих, повадки все еще оставались кошачьими и зверь был далек от спокойствия.

Тени все еще чувствовали нежить, пусть и не так отчетливо, как несколько лучей назад, но мертвечиной и гноем тянуло ощутимо. Тянуло из ущелья слева от меня. Оно де заставляло леопарда внутри меня почти искрить.

- Полагаю, нам стоит выбрать другое место для разговора, Рин, - сделал я еще шаг, внимательно следя за выражением лица Равен. Она всматривалась в меня с напряжением, внимательно и пристально, кажется, что вглядывалась в отдельные черты лица: скулы, подбородок, глаза, лоб, губы, нос. Взгляд почти метался.

- Я никуда с тобой не пойду, - покачала теневая головой упрямо. Пальцы, опущенных вдоль тела рук, мелко дрожали, словно она сдерживала какое-то заклинание. Тени за ее спиной беспокоились: колебались и дрожали, как от ветра, шла по ним едва заметная рябь, словно по гладе воды.

- Если бы я хотел тебе навредить, я бы не мешал крокотте, тебе не кажется? – скрестил я руки на груди. Природная осторожность Равен теперь казалась помехой. Я старался не давить, очень старался говорить ровно. Но ситуация все еще раздражала. Я злился на нас обоих: на себя за собственную глупость и непонятно откуда взявшуюся подростковую импульсивность. На Рин – за то, что она оказалась посреди пустыни в самый темный оборот ночи, рядом с ущельем кишащим нежитью и больше опасалась меня, чем тварей, таящихся в пропасти.

- Слова-слова, - пожала она холодно плечами, сощурившись. Равен упрямо смотрела мне в глаза, игнорировала мою наготу, не потому что стеснялась, а потому что именно игнорировала. Она старалась казаться холодной и невозмутимой, смотрела жестко, но… тени никогда не врут, не умеют притворяться. Вот и ее Ночная и Основная выдавали девушку с головой. Катарин Равен была так же далека от спокойствия, как Шхассад от Северного моря.

- Что же ты теперь молчишь? - побарабанила она пальцами по бедру, отводя взгляд, как будто больше не могла на меня смотреть. - Никак не можешь придумать очередную ложь?

- Я не собираюсь больше лгать тебе, - покачал головой. – На самом деле, особенно и не лгал, - провел рукой по волосам, всматриваясь во все еще наполненные силой глаза. – Посмотри на меня, Катарин.

- Зачем? – чуть дернула она плечом, скрещивая руки на груди, в защитном жесте. 

- Просто посмотри, разве это так сложно?

Равен никак не реагировала несколько вдохов, ее взгляд продолжал блуждать по сине-серым в ночной темноте дюнам, по черным костям-веткам кустов, по обломкам скал.

- Катарин?

Она вздернула подбородок, крепче стискивая предплечья тонкими пальцами, и все-таки исполнила мою просьбу. И застыла, замерла. Чуть скривились уголки губ, ногти впились в ткань костюма с такой силой, что мне казалось, они порвут одежду, сильнее заволновались ее тени.

- Ты не узнаешь меня? – спросил тихо, делая очередной шаг к теневой.

- Почему я должна… - она оборвала себя на полуслове, чуть пошатнулась и смотрела теперь так, как будто испугалась, как будто очень сильно испугалась, готова была закричать. – Не подходи ко мне, - выбросила Рин вперед руку, на пальцах клубилось какое-то заклинание: темный сгусток некромантии, сильный и плотный, - не приближайся, кем бы ты ни был. – Основная и Ночная метнулись ко мне размытыми полосами черного тумана, загораживая девушку.

- Чего ты испугалась?

- Я не хочу больше тебя видеть, я не буду больше с тобой разговаривать. Не приближайся, не прикасайся. Проваливай! – крикнула вдруг она и снова пошатнулась. Голос дрогнул и растворился в тишине песков. Взгляд словно приклеился к моему лицу. Теперь Равен не могла отвести от меня глаз, хотела, но не могла, словно это было сильнее нее.

- Нет, - покачал головой. – Больше никогда.

- Тогда уйду я, - пожала она плечами и развернула пространственный мешок в одно мгновение. Ее тени выросли, растянулись, бросились к моим. Я отпустил всех и метнулся к Равен, перехватывая ее руку, разжимая пальцы, чтобы не дать раздавить сферу с порталом. Шарик выпал из хрупкой руки и откатился в сторону, а Рин все-таки отпустила заклинание, что все это время держала взведенным. Что-то холодное и колючие врезалось мне в грудь, попробовало оторвать от Катарин, но я держал крепко и отпускать не собирался. Мы оба рухнули на иссушенную, потрескавшуюся землю, от удара на несколько вдохов выбило из легких весь воздух, а мне удалось перехватить вторую руку Знающей, отвести в сторону.

Она извивалась и дергалась, пробовала меня ударить, выбраться, пробовала укусить, обнажив непонятно откуда взявшиеся небольшие клыки. Ее ногти превратились в когти, и теневая с удовольствие вонзила бы мне их в лицо, если бы я позволил, на шее и скулах снова проступили перья. Черные как смоль.

Я перекатился, оказываясь сверху, зажал ее ноги между своими, перехватил руки одной, слыша как где-то за нашими спинами нападают друг на друга наши тени, чувствуя злость и страх, идущий от Основной и Ночной Равен, чувствуя ее страх.

- Успокойся, Катарин, - попросил, не желая причинять ей боль, стараясь обездвижить и не навредить.

- Слезь с меня! Слезь с меня немедленно! – прорычала она мне в лицо, задергалась еще яростнее, в уголках глаз выступили слезы, лицо исказилось яростью и болью.

- Твою мать, - процедил сквозь зубы, понимая, что последует следом, пытаясь понять, что делать дальше. Катарин хватило моего замешательства, хватило ничтожной доли вдоха, чтобы податься вперед и впиться зубами мне между шеей и плечом.

Я ощутил только короткий укол, не слишком болезненный, почувствовал, что то-то горячее, стекающее на грудь, а Катарин подо мной застыла, напряглась до звона каждая мышца в тонком теле. Она сглотнула тяжело и тягуче, вскрикнула болезненно, выплевывая остатки крови, и уже в следующий миг потеряла сознание, губы были карминовыми.