Змея и Крылья Ночи - Карисса Бродбент

вместо этого его пальцы двинулись вниз, коснулись моего плеча, затем талии, а потом дотянулись до кинжала на моем поясе. Он обнажил его и обхватил рукоять моими пальцами, а затем направил лезвие ему в грудь.

— Ты все контролируешь, — пробормотал он. — Хорошо?

Теперь я понимала. Он хотел оставить меня в этой позиции, чтобы я могла отстраниться, если бы захотела.

Я кивнула. Моя хватка вокруг кинжала была потной. Мне стало интересно, слышит ли он биение моего сердца.

Это была глупая мысль. Конечно, он мог его слышать. И чувствовать запах.

— Ты все еще можешь сказать «нет», — мягко сказал он.

— Прекрати говорить мне это, — рявкнула я.

Он издал слабый смешок.

— А вот и ты.

И, словно приняв это за сигнал, он притянул меня ближе, его руки скользнули по моей спине и потянули меня вперед, пока наши тела не оказались прижаты друг к другу, не считая кинжала, который я все еще сжимала между нами.

Я думала, что готова к этому, но я не была готова к тому, насколько нежным было движение. Как будто он держал что-то драгоценное.

Я откинула голову назад, пристально вглядываясь в темноту камня. Еще сильнее я почувствовала его дыхание на чувствительной коже моего горла.

— Это будет не очень больно. Но ты можешь почувствовать… ох…

— Я знаю, — сказала я, слишком резко.

Возбуждение. Это было то, что он пытался мне объяснить.

Яд вампира оказывал подавляющее воздействие на человеческую жертву. Биологический замысел заключался в том, чтобы сделать их мягкими и податливыми. Иногда это проявлялось в виде мутной, опьяненной дымки, как в случае с укусом Министера, учитывая его возраст, место укуса и мое отвращение к нему. Но чаще это проявлялось как сильное возбуждение.

И особенно если человек уже чувствовал…

Я не закончила оставшуюся часть этой мысли.

— Просто сделай это, — огрызнулась я.

Он тихонько рассмеялся.

— Как пожелаете, принцесса.

А потом его губы оказались на моем горле.

Каждый мускул напрягся. Я приготовилась к боли. Но вместо этого я почувствовала лишь ласку. Только мягкое прикосновение его рта к моей плоти, слабое движение языка, словно просящего разрешения войти.

Моя дрожь перешла в трепет.

— Ты в безопасности, — прошептал он, касаясь моей кожи.

А потом он укусил.

Он был быстрым и сильным, его клыки глубоко вонзились один раз и сразу же попали в цель.

Он издал непроизвольный стон, который пронесся по всему моему телу.

Яд не мог подействовать так быстро. Тем не менее, мои ресницы затрепетали. Все сомнения исчезли под теплым прикосновением его рта, под его прижатым телом к моему. Моя грудь, внезапно ставшая чувствительной, выпирала под слишком тонкой тканью моей рубашки так плотно прижатая к его груди, что я чувствовала каждый вдох, неровный и учащенный. Его язык скользил по моей коже, когда он сделал первый глоток, одно томное, медленное движение.

Я представила, что именно так он будет чувствовать себя и во мне. Такой глубокий и всепоглощающий.

Я почувствовала, как подо мной начала твердеть его плоть.

Моя ладонь плотно прижалась к стене за его плечом, последнее препятствие, удерживающее меня прижатой к нему. И я все еще сжимала кинжал, хотя и позволила ему ослабнуть, больше не прижимаясь так крепко к его груди.

Мои бедра дернулись, я ничего не могла с этим поделать, не с жесткой длиной его желания прямо здесь, и Райн издал шипящий звук у моего горла.

На этот раз я ответила ему эхом, и стон вырвался из меня в виде сдавленного выдоха. Мы находились в таком идеальном положении, что когда я сдвинула бедра, то прижалась к его полной, толстой длине, ощущая ее даже сквозь плотную ткань его брюк. И даже от этого прикосновения, когда между нами было так много ткани, у меня по спине пробежали искры. Это заставило каждый нерв просить, умолять, требовать большего.

Этого было недостаточно.

Яд поглотил последние остатки моего самоконтроля, высвободив волну желания, которая полностью опустошила меня и ничего не оставила после себя.

Я хотела, чтобы каждый слой между нами был сорван. Я хотела провести руками, губами, языком по каждому сантиметру его кожи, попробовать на вкус каждый шрам. Я хотела предложить ему каждый кусочек своей плоти, позволить ему сделать эту… эту чертовски удивительную вещь с каждой частью меня. Я хотела, чтобы его великолепная длина была внутри меня, чтобы он взял меня так глубоко, что я не смогла бы вспомнить свое собственное имя, и я хотела, чтобы он напомнил мне об этом, когда кончит. Я хотела смотреть, как он кончает.

Его руки крепко обхватили меня, притягивая ближе в одном отчаянном рывке, как будто он пытался сдержаться и не смог. Моя рубашка была зажата в кулаке одной из его рук, как будто это было все, что он мог сделать, чтобы не сорвать ее с меня. Он стал пить еще больше, его язык двигался по моей коже, словно он занимался со мной любовью.

Я уже не понимала, что делаю. Я снова задвигала бедрами, и теперь в моем стоне не было ничего скрытного.

И на этот раз он двигался вместе со мной.

Я позволила кинжалу упасть на землю с оглушительным грохотом, которого я не услышала. Вместо этого я прижала руку прямо к его груди, потому что даже сквозь кожу его доспехов я хотела прикоснуться к нему, почувствовать его сердцебиение, учащенное в такт с моим.

Я не хотела останавливаться. Я хотела отдать ему всю себя.

И самое пугающее то, что отпугнуло бы меня, если бы мое полушарие мозга, отвечающее за здравый смысл, был хоть сколько-нибудь работоспособен в этот момент, поняла то, что это был вовсе не яд. Нет, все это уже было там, кипело. Яд только усилил мое желание.

Я перестала держаться за стену и прижалась к его плечу, обхватив его крепче.

Я снова придвинулась к нему, я больше ничего не могла с этим поделать. В моем теле не было ничего, кроме нервов и необузданного желания, обнаженного, нежного, и отчаянного для него.

Низкое рычание в его горле эхом отозвалось во мне. И я знала, что должна бояться его, как сильно я знала, что он хочет меня. Так же сильно, как и я. Он хотел больше, чем я давала ему сейчас.

Но я не боялась.

Ты в безопасности, Орайя, шептал он мне, и я верила ему.

И даже сейчас он не позволял себе прикасался ко мне