Искры на воде (сборник) - Вячеслав Павлович Архипов

надежда на сына. Тогда-то родился и ещё сынок. Не знали: то ли горевать, то ли радоваться, решили, что это Божья благодать, и окрестили его Родионом, в честь другого деда. За делами и заботами рос парнишка, не требуя к себе особого внимания, по возможности помогал родителям. К тому времени Евсей уже многое перенял от своего отца и добывал соболей наравне с опытными охотниками.

Но тут новая беда обрушилась на семью Цыганковых. По осени отец с матерью пошли собирать клюкву и не вернулись. Искали их братья, искали, только не обнаружили никаких следов. Всякое передумали, да что толку? Так и не нашлись Митрофан и Пелагея Цыганковы, и стал Евсей брату ещё и за родителей. Две зимы мыкались братья в родительском доме, пытались приспособиться к жизни, но из нужды выбраться не удавалось. Тогда-то и услышал Евсей от людей, что на реке Бирюсе жизнь полегче будет, а ещё услышал, что там на речке Бирюсе золото под ногами валяется — только подбирай. Собрался Евсей, взял брата и направился за «лёгкой жизнью». Дошли до Бирюсы и остановились в селе Конторка, что раскинулось на берегу этой самой реки. Решили присмотреться, разузнать у людей, куда можно податься дальше.

Конторка — село большое, по здешним меркам, людное. Здесь находилась волостная управа, власть государева, была большая церковь, имевшая достойный приход не только из своих жителей, но и из близлежащих небольших деревень. Село делилось на три части. Середина села, где проживали старожилы и зажиточная часть населения, называлась Тарай; селяне победнее жили в Мамаевке, на окраине Конторки. Была ещё и Лавинка, там обитался пришлый люд со всей матушки России, пришедший сюда на свой страх и риск за лучшей долей. Люди, кому не удалось поймать птицу-удачу за хвост, ютились в небольших халупах, пробиваясь сезонными работами на богатеев, рыбачили на реке, охотились в окрестностях. Счастье, по словам старожилов, попытать можно было в верховьях Бирюсы, Тагула или Туманшета. В тех краях населения практически не было: редко встречались одинокие заимки. Только далеко — далеко в отрогах Саян, откуда катила свои воды Бирюса, жили инородцы — карагасы. Жили они бедно, промышляли охотой. Всего богатства было у них — олешки да охотничьи собаки, которых они берегли и ценили пуще жизни. Добывали карагасы соболя, белку, били диких оленей и лосей на мясо, в быту использовали шкуры животных.

Евсей решил пристроиться к кому-нибудь в работники на первое время, а потом видно будет. Родька тоже уже был работник, по хозяйству управлялся исправно, и вдвоём можно было прожить до весны.

В поисках работы Евсей забрёл в лавку и спросил стоящего за прилавком молодого парня, нарядно одетого в косоворотку и широкие штаны, заправленные в сапоги, начищенные до блеска:

— Ты, что ли, за хозяина будешь?

Парень пригладил волосы, смазанные маслом, и внимательно осмотрел пришлых.

— По делу интересуетесь али просто так?

— По делу, — твёрдо сказал Евсей.

— Тятя, к тебе по делу! — крикнул продавец.

Через некоторое время из двери показался невысокого роста полноватый хозяин в засаленном сюртуке. Он вопросительно посмотрел на посетителей.

— Ну?

— Работы не найдётся? Нам бы до весны дожить.

— Охотник?

— Приходилось и охотиться.

— Брат, что ли? — кивнул он на Родиона.

— Брат.

— Выходит, сироты?

— Так найдётся место? Если нет, тогда пойдём дальше.

— Заходи, поговорим: глядишь, и сыщется чего-нибудь.

Хозяин кивнул, чтобы шли за ним, и направился внутрь лавки.

Комнатёнка, куда привёл их лавочник, была тесная: небольшой стол, скамейка у стены да шкафчик с навесным замочком, распахнутый наполовину — вот и всё. На столе лежала закрытая толстая засаленная тетрадь в твёрдой обложке, стоял пузатый графин с водой и два гранёных стакана.

— Не по чину, но садитесь на лавку. — Хозяин сел за столик напротив братьев. Взял тетрадь, открыв на нужном месте, поводил пальцем по строчкам, потом немного подумал и положил тетрадь в шкаф.

— Рассказывай о себе, а я послушаю, — сказал он Евсею.

— Говорить-то и нечего, — смутился Евсей.

— Так уж и нечего. Откуда пришёл сюда, чего замыслил? Я смотрю, ты парень не чета нашим деревенским ветродуям, может, и сгодишься мне. И работа найдётся, и наперёд жизнь определишь. Ты говори, говори.

Почувствовав участие к себе, Евсей рассказал всё без утайки с той детской наивностью, с которой малый ребёнок рассказывает матери про свои обиды. Только Евсей не жаловался, рассказывал, как пошли они с братом искать свою долю. Единственно, о чём умолчал Евсей — это о золоте, о котором слышал от людей.

— Что ж, коли так, то найду вам работу, а там поглядим, чего вы стоите. Зовут меня Илья Саввич. Скажи Нестору, чтобы определил вам место для проживания.

На удивлённый взгляд Евсея хозяин кивнул в сторону двери:

— Сын мой там на торговле стоит, он покажет. Вечером обговорим работу.

Поселились братья в небольшом домике, стоявшем на краю двора, в котором жили работники. Вид комнаты был удручающий: почерневшие низкие потолки, закопченные стены, нары вдоль двух стен, покрытые толстым слоем соломы, укрытой мешковиной. Рядом находился большой стол из толстых плах, выскобленный добела; небольшое окошечко, через которое поступал хоть какой-то свет, выходило на огород. На давно не мытом стекле громко гомонили толстенные мухи. Пол был чистенько выметен, на печке, стоявшей посредине помещения, на загнетке лежали сосновые лучины, служившие для освещения в вечернее время.

— Выбирайте себе место, где понравится, пока свободно, скоро здесь будет не протолкнуться, — сказал Нестор и вернулся в лавку.

— Давай поближе к окну займём местечко, — сказал счастливый Родион. — Там посветлей будет.

— Нет, брат, давай поближе к печке, скоро зима покажет, где светлее, а где теплее.

Родька бросил котомку возле печки, а сам прошёл к окну. Из окна виднелся огород, за огородом стеной стоял лес, только немного сбоку виднелись просветы, там несла свои воды Бирюса.

— У окна веселее, — сказал Родька, но котомку оставил на месте.

Лето прошло быстро. Братья работали вместе сначала на покосе,

потом на заготовке грибов и ягод, которые большей частью продавались в лавке проходящему мимо люду, остатки сохранялись для работников на зиму, а уж зима здесь, что тебе разогретая смола — тянется, тянется, и не дождаться тёплых дней. Лишь только справили осенние работы — выпал снег. Покров отпраздновали, а там и братья разошлись по разным работам: Родион остался при хозяйстве, мал ещё для тяжёлой работы, а Евсей с небольшой компанией работников отправился на заготовку леса.

Родька работал на скотном дворе: чистил у коров и свиней, навоз выносил на середину двора и