Волшебная самоволка. Книга 2. Барабан на шею! - Сергей Панарин

Черт бежал за Марлен и исчезал за миг до того, как стрелы прилетали в его грудь. Появлялся рядом, не сбавляя скорости.

Виконтесса подпрыгнула, хитро извернувшись в воздухе, закляла разлитую по залу воду, превращая ее в лед. Аршкопф поскользнулся, его копытца разъехались, и он плюхнулся на спину, катясь к сопернице. Швырнул в нее сетью.

Белоснежка ответила силовым ударом, который подхватил сеть и отбросил черта в толпу окаменевших людей и гномов. Статуи посыпались, громко стуча об пол.

Палваныч тащил Хельгу к выходу.

Аршкопф, переместившись в пространстве, очутился перед кромкой льда, заклинанием растопил его, вскипятил и погнал волной на Марлен. Девушка совершила изящный прыжок, перелетела через шипящую воду. «Бум!» – волна врезалась в стену, рассыпалась в брызги.

Черт ощутил себя запертым в хрустальном кубе. Исчез. Возник рядом. Белоснежка повторила фокус. Аршкопф снова выскочил на волю. Потом еще и еще…

За этой забавой и застали поединщиков Коля и Тилль, ворвавшиеся в убежище Белоснежки.

– Марлен! – окрикнул племянницу Тилль.

– Дядюшка приперся, – процедила сквозь зубы она, не отвлекаясь от атак. – С дурачком Николасом… Со всеми не справиться…

Белоснежка вдруг оставила Аршкопфа в покое и направила указательный палец на Палваныча, сжимающего в объятиях Хельгу Страхолюдлих. Из кончика пальца Марлен вырвался алый разряд – яркая дуга, ударившая прапорщика в грудь.

Выронив графиню из ослабевших рук, Дубовых затрясся; дуга плясала между ним и Марлен.

Лавочкин пожелал во что бы то ни стало остановить девушку. Знамя сработало – разряд пропал! Дубовых вскрикнул и сполз по стене.

Тилль смахивающим движением руки сбил племянницу с ног. Вместе с ней магия колдуна отшвырнула несколько окаменевших фигур и разметала предметы на столе.

Марлен перекувырнулась, встав на колени, но теперь ее атаковал злобно вопящий Аршкопф. Черт метнул в нее огненный вихрь. Девушка сделала кувырок назад, и пламя опалило ей лишь бок. Черный облегающий костюм загорелся.

Белоснежка попробовала ответить ударом на удар, но не преуспела.

– Ты отнял мою магию! – взвыла она, буравя Колю ненавидящим взором.

Она схватилась за талисман, болтающийся на шее, и прокричала:

– Дункельонкель, взываю к тебе!

По зеркалу, стоящему у стены, пробежала алая рябь, и из него, как через дверь, шагнул белый старец.

Он напомнил Лавочкину одновременно негодяя Билла из фильма «Убить Билла» и Гендальфа из «Властелина Колец».

– Дружище Всезнайгель! – мягким голосом произнес Дункельонкель, небрежным пассом вызывая водный поток на горящую Белоснежку. – Сколько лет…

Солдат тут же пожелал, чтобы Дядюшка Тьмы застыл на месте. Увы, знамя растратило свой потенциал на атаку Марлен и снова не действовало. «Замри! Замри! Замри!» – мысленно заклинал врага Коля. Он был похож на ковбоя, нажимающего курок незаряженного пистолета.

Черт вызвал огненный смерч на голову старца. Пламя погасло, едва успев зародиться.

– Аршкопф, Аршкопф, я тебя знаю! – Дункельонкель погрозил пальцем бесенку.

Тот заверещал в бессильной злобе: черт, чье имя известно, не может причинить знатоку никакого ущерба.

– Откуда? Откуда ты его выведал? – пропищал бес.

– Мои слуги схватили одного изворотливого эльфа, который под страхом смерти рассказал много любопытного. И о тебе, Аршкопф, и о том, как ты, Николас, запортил поле разруби-любые-путы, и еще о массе вкусных фактов… Кстати, сгинь, нечистый.

Черт виновато оглянулся на лежащего Дубовых и растворился в воздухе.

Марлен встала за спиной Дункельонкеля.

Лавочкин прошел к Палванычу, присел. В груди прапорщика, чуть ниже левой ключицы, зияло обугленное отверстие величиной с рублевую монету. Пульс нормальный. Дубовых потерял сознание от болевого шока. Хельга ворочалась рядом. Наконец ей удалось сесть.

– Жалкое зрелище. – Глава Черного королевства покачал головой. – С кем тебе приходится работать, старина Тилль? Моя милая изменница Страхолюдлих… Пара незадачливых иномирцев… Стыдоба.

– Грех жаловаться, – улыбнулся Всезнайгель. – Тебе приходится значительно труднее, раз ты вербуешь членов моей семьи.

– Впрочем, на Хельгу у меня тоже остались планы… Графиня! Помнишь ли клятву, данную мне в юности? Кровью скрепленное обещание служить мне, приходя на мой зов? Это сильное заклятие, золотко мое… Попрощайся с друзьями, ибо ныне призываю тебя: «Во имя Тьмы, служи мне, как обещала!»

Дункельонкель сделал витиеватый пасс рукой.

Побледневшая до синевы Хельга вздрогнула, но осталась на месте.

Чему сама удивилась не меньше Дядюшки Тьмы.

– Не раздувай щеки, Дункель, – сказал Тилль. – Ты потерял власть над ней.

Повелитель Черного королевства разочарованно цокнул языком.

– Хитер, хитер ты, давний враг мой… Кстати, Николас! – окликнул он Лавочкина. – Мне нужно поблагодарить тебя дважды. Прежде всего, спасибо, что нашел мою казну. Письмо Белоснежки с этой новостью весьма меня порадовало. Сокровища были весьма кстати. На них я купил новые отряды послушных солдат. И тут я говорю тебе спасибо второй раз. Сумасшедший Улькхемикер создал новое поколение бойцов из твоей плоти и плоти моей дорогой Марлен.

Зеркало за спиной Дункельонкеля снова подернулось алым муаром, и в нем возникло изображение заснеженного поля с речкой и руинами замка. Рядовой узнал в этих развалинах Мраморшвиммер. От речки к замку маршировали ряды солдат. Каждый был копией Лавочкина.

Колина икра мгновенно зачесалась. «Почему молчит Тилль? – недоумевал парень. – Почему не наносит удара? Неужели он слабее?..»

Присмотревшись к своим клонам, солдат заметил в их облике еле заметные черты Белоснежки. Наверное, при бегстве от Улькхемикера стоило прихватить кусок своей плоти.

Повелитель Черного королевства развеял чары, зеркало «погасло».

– Как видите, мои войска перешли границу Дробенланда. Я завоюю все королевства по порядку. И вы ничего не сможете этому противопоставить. Сюрпризы только начинаются. И знаешь, Николас… Я предлагаю тебе сделку. Ты мне нужен. А я нужен тебе. Ты же хочешь домой? Конечно… Предлагаю путь в твой мир в обмен на кое-какую информацию…

Тем временем Лавочкин пробовал разбудить знамя. Оно не откликалось даже на самые пустячные желания.

Часы, висевшие над зеркалом, стали отбивать двенадцать ударов. Наступала полночь.

Неожиданно Колю скрутила судорога. Он перевалился через Палваныча и начал кататься по полу. Солдата терзала острая боль. Она была везде.

Всезнайгель, Дункельонкель и Марлен уставились на извивающегося солдата.

Лавочкин начал меняться: грудная клетка расширилась, ноги укоротились, коленные сгибы словно вывернуло, пальцы рук сжались, кисти превратились в лапы, ногти – в когти. Непереносимая боль пронзила голову. Стремительно трансформировался череп: удлинялись челюсти и росли мощные зубы. Тело покрылось шерстью.