Комсомолец. Осназовец. Коммандос - Владимир Поселягин

У заглушенного мотора уже хлопотал механик, второй подгонял тележку с бочкой горючего и бензонасосом, а от строений к нам шла группа курсантов со своим инструктором.

– Во время второй посадки козла дал, приличного такого, – вздохнул я.

– Это ты нос слишком задрал, вот тебя и приложило. Больше так не делай. Стойки шасси повредить можно. Кстати, Толя, посмотри шасси, одна из посадок у нас жесткая была.

– Я видел, посмотрю, – кивнул механик, продолжая осматривать мотор, вернее, потеки масла на нем, ища протечку. Мотор был довольно новым в отличие от фюзеляжа, однако и у него от маневров молодых летчиков случались проблемы.

Оставив у самолета других учащихся, мы направились в сторону строений, обсуждая сегодняшние вылеты. Мы оба были в летных комбинезонах, со шлемофонами и очками. У меня только белье да сапоги были свои, остальное выдавали для полетов.

Палыч был мужиком далеко за тридцать, но довольно опытным инструктором и пилотом. Взрастил не одного аса, что сейчас воюют на фронтах. Самому Палычу я сказал, что мне необходимо как можно быстрее овладеть навыками пилотирования хотя бы на среднем уровне. Тот не раз видел меня в сопровождении сотрудников конторы, похоже, понял эту просьбу по-своему, решив, что меня готовят для заброски в тыл, и учил серьезно. Я не стал его разубеждать. Даже сейчас, пока мы шли, он объяснил все мои ошибки и как надо было действовать. Я внимательно прислушивался к его советам.

Когда мы переоделись в свою одежду, сдав летное имущество кладовщику, то обнаружили всех свободных сотрудников аэродрома в количестве пяти человек у тарелки репродуктора. Говорил Левитан тем самым знаменитым голосом.

– Что передают? – громко спросил Палыч, проходя в общий зал, где обычно курсанты ожидают своей очереди. Но это обычно происходит зимой, летом можно и снаружи подождать, наблюдая за маневрами своих товарищей в голубом небе.

– Мы сегодня два города потеряли, – обернувшись, хмуро сообщил один из свободных инструкторов. Все неудачи на фронтах горожане воспринимали очень болезненно, тут действительно все было для фронта, все для победы. Очень мотивированные люди, я бы сказал.

Припомнив, где находятся те города, которые мы потеряли, я вздохнул. Похоже, немцы начали. Я, честно говоря, не в курсе, прислушалось ли к моему поддельному докладу руководство, но надеюсь, той трагедии с Киевским котлом не произойдет. По крайней мере, моя совесть чиста, я донес до руководства, что мог, дальше все происходящее будет на их совести.

Немного послушав сводку, я попрощался с Палычем и двумя знакомыми техниками, после чего вышел наружу. Когда подходил к мотоциклу, из-под него метнулась стремительная тень, и рядом заскакал радостный Шмель. В последние двенадцать дней он везде сопровождал меня. Обнаружив на базе осназа опытного кинолога, я с его помощью стал усиленно учить щенка, в основном по сторожевой схеме. Чтобы он охранял меня во время стоянки или на ночевке. Когда ты один, такой помощник просто необходим. Также его обучали тихо вести себя, не шуметь и подкрадываться по-пластунски. Кое-какие сдвиги уже были. Например, сейчас щенок, радуясь, только тихо поскуливал. От лая его быстро отучили, да и не особо он большим любителем гавканья был.

Причина для такого решения была, причем серьезная. При подходе немцев к Москве я собирался погулять по их тылам, может, что прихвачу для себя. Мне, вон, дом нормально оснащать надо, трофеи требуются, а то денег на стройку хватает в обрез, потом уже жить не на что будет. Да и развеяться охота. Вот и нужен мне был Шмель для этого. Я уже начал приготовления. Правда, пока только купил белый заячий треух – ушанку, как ее тут называли – и два рулона плотной белой материи на костюм и спальник, который собрался сшить и набить пухом. Спать на лапнике, брошенном на снег, самое то. Да и на самом снегу можно… наверное. Но как уже ясно, только начал эти приготовления. Для полного сбора мне нужен амбар и отсутствие лишних глаз на моем подворье. На базе мотоцикла я собирался сделать аэросани или снегоход для рейдов по тылам немцев. Пока еще не решил, что именно буду делать. Ничего, время пока есть, там посмотрим.

Потрепав щенка, я присел рядом и хорошенько его приласкал, поглаживая. Нужно иногда ему показывать, как он дорог, особенно вот в такие минуты. Собаки это ценят. Тем более пес только меня считал хозяином. С детишками играть играл, но ни разу не ночевал с ними, всегда у меня в ногах лежал.

– Ну что, поехали? – спросил я у него, тот только фыркнул в ответ. – Пить хочешь? Да что я спрашиваю, ни одной лужи рядом. Сейчас принесу.

Достав из багажного отсека алюминиевую миску, используемую Шмелем для питья, я сходил обратно в строение аэродрома и из бачка налил воды. Щенок несколько часов находился под мотоциклом на солнцепеке, естественно, он хотел пить.

Так и оказалось: как только я перед ним поставил миску, он жадно принялся лакать. Когда Шмель напился, я подождал еще минуты три, пока он сходит по-малому, а то на ходу начнет скулить – я опытный, уже знаю – после чего откинул брезент с люльки, куда щенок сам, без моей помощи запрыгнул. Запустив мотор, я поехал на стройку. Рядом сидел Шмель и ртом ловил бьющий ему в морду ветер. Он неожиданно оказался большим любителем покататься с ветерком, делая это с немалым удовольствием. Ничего, посмотрим, как ему будет весело на шестидесяти-семидесяти километрах в час на открытой площадке аэросаней в двадцатипятиградусный мороз.

Время было полшестого, сегодня с тренировочными полетами немного подзатянули, чему я, честно говоря, был рад, но остальное не терпело отлагательств. Нужно посмотреть, что успели сделать строители, пока меня не было целый день. К тому же я и сам работал на дому. Электрик до того, как ему пришла повестка, успел внутри поменять всю проводку на новую, но, например, не успел провести провода для звонка. Кнопку я решил установить на воротах. Схема там наипростейшая, так что думаю, сделаю сам без проблем. В свое время приходилось заниматься подработками. Опыт имеется. Меня вот только раздражало то, что вся электропроводка оказалась на нитяной изоляции. Пожароопасная штука. Однако неизвестно, какими путями, бригадир смог достать кусок провода длиной двадцать два метра в нормальной изоляции, что не боится ни дождя, ни снега. Пятнадцать метров пойдет на амбар, будет висеть между строениями, вот внутри тоже придется делать в нитяной изоляции. Дядя Степа, как мог, изворачивался, но найти больше этого редкого и дорогого провода не смог, все шло в войска. Ничего, будет возможность, поменяю на нормальный. На звонок семи метров мне хватало с лихвой, вот сегодня и сделаю. Нужно только будет сделать защиту из жестянки для прикрытия кнопки, чтобы на нее капли дождя не попадали. А то коротнет.

У архитекторов я был дней десять назад, передал им грамотно составленный проект стройки. Там его поизу чали, затылки почесали и велели уменьшить размеры амбара, подписав подправленную схему. Так что проект у меня был подписан. А то, что я не собирался следовать их указаниям, само собой, до их ушей доносить не собирался. Будут они еще за меня решать, как и что строить, подписали и ладно.

До Москвы было километров десять, мы по проселочной дороге выехали на шоссе и рванули вперед, обгоняя стоячих пешеходов, телеги, влекомые понурыми лошадьми, велосипедистов, грузовики и изредка даже таких же мотоциклистов. Только один гад на одиночке не дал себя обогнать, а выжал ручку газа и скрылся впереди, оставив нас глотать пыль, как только что делали мы с другими водителями, возницами, пешеходами и велосипедистами.