Участие Российской империи в Первой мировой войне (1914-1917). 1917 год. Распад - Олег Айрапетов

Попытка выполнить обещание была безуспешной: очевидно, и Расколькников утратил контроль над моряками57. Расправу остановил Троцкий, вступивший в спор с ними58. Он назвал матросов «красой и гордостью русской революции», которая не может допустить насилия. Очевидно, эти слова поразили слушателей, и они отпустили своего заложника59. «Чернов был ни жив, ни мертв, – вспоминал Раскольников. – Я помог ему сойти с автомобиля; с вялым измученным видом, нетвердой нерешительной походкой он поднялся по ступенькам и скрылся в вестибюле дворца»60. О помощи, оказанной ему большевиками, Чернов никогда не вспоминал – ни в 1917 г., когда Троцкий и Раскольников сидели в тюрьме, ни в эмиграции61.

Так или иначе, но покинул он площадь как нельзя вовремя. К дворцу были вызваны 4 роты измайловцев и 2 роты семеновцев. Однако Половцов вряд ли до конца верил в решительность пехотных полков гарнизона. Из Павловска была вызвана конная артиллерия, ее сопровождали две сотни 1-го и 4-го Донских казачьих полков62. Был отдан приказ перебросить 2 орудия под прикрытием этих сотен к Таврическому дворцу.63 На подходе к нему казаки были обстреляны демонстрантами из пулеметов64. Большое количество оружия на руках рано или поздно должно было проявиться. Для того чтобы пробить себе дорогу, войска открыли ответный огонь65. Одно орудие сделало несколько выстрелов: обстрел из пулемета был быстро прекращен66. Пушечные выстрелы на улицах, ведущих к дворцу, мгновенно изменили обстановку на площади перед ним. Перелом кризиса, тянувшегося целый день, произошел почти мгновенно: «Этого оказалось достаточным: с первыми же выстрелами грянула паника, да какая… Толпа закачалась, загудела, люди бросились кто куда»67. При первых же выстрелах вооруженные мирные демонстранты побежали, и это бегство стало сигналом для колеблющихся. Толпа митинговавших здесь была обстреляна войсками68.

К 19:00 к дворцу прибыли Владимирское военное училище, 9-й кавалерийский полк, 1-й казачий полк и один взвод артиллерии69. В конечном итоге нескольких частей, готовых действовать, оказалось достаточно для того,

чтобы удержать хрупкое равновесие сил, а затем и полностью переломить ситуацию в пользу правительства. Большое значение имело и то, что Переверзев решил действовать: он подготовил обращение в печати, в котором утверждал, что правительство обладает информацией о предательстве Ленина и большевиков70. Таврический дворец был в восторге: наконец он получил оружие против своих противников71.

Произошло то, чего так боялись революционеры в феврале: армия не поддержала улицу. В тот же день делегаты Финляндского, Преображенского, Павловского, Московского, Гренадерского, Семеновского, Кексгольмского, Волынского, Егерского, Измалойвского, 6-го запасного саперного, 9-го кавалерийского, 1-го гвардейского стрелкового и 180-го запасного полков потребовали подчинения существующей власти и проведения следствия по событиям в городе72. В ночь с 4 (17) на 5 (18) июля к Таврическому дворцу прибыли измайловцы, семеновцы, литовцы, а затем и другие части гарнизона73. Члены Исполкома приветствовали проходившие войска криками «Временное Правительство имеет сведения, что Ленин продался немцам!»74. Полки расположились вокруг здания бывшей Думы, подступы к ней вновь приобрели вид военного лагеря. Проверить его на прочность никто не решился75.

В ходе событий вечера 4 (17) июля было убито и ранено несколько сотен человек, вечером и ночью прочный порядок поддерживался только перед дворцом. В ряде районов, включая центр города, шел грабеж лавок и магазинов, отряд анархистов вновь занял типографию «Нового Времени», которую, впрочем, им вскоре пришлось оставить76.

Прочного контроля над войсками еще не было. Вечером 4 (17) июля Половцов отдал распоряжение командиру гвардейского запасного артиллерийского дивизиона привести 8 легких орудий в столицу под прикрытием школ прапорщиков к 6:00 5 (18) июля77. Этот приказ не был поддержан Петергофским советом, который 5 (18) июля отказался санкционировать предложенную меру на основании появившихся сомнений «в ее революционном характере». В том случае если распоряжение генерала, будет подтверждено ЦИК Всероссийского Совета рабочих и солдатских депутатов, в Петергофе обещали выступить всем гарнизоном78.

Несмотря на подобного рода случаи, перелом все же состоялся. С утра 5 (18) июля на улицы вышли военные патрули, которые начали разоружать штатских. У «мирных» демонстрантов было изъято 4 броневика (!), попыток сопротивления не было. Вслед за этим перелом в настроении гарнизона стал очевидным, а части, поддержавшие большевиков, были вынуждены вернуться в казармы79. В них были проведены митинги с принятием резолюций, нацеленных на снятие возможных обвинений. Так, в 1-м пехотном запасном полку 5 (18) июля был принят такой текст: «Выступление полка 4 июля являлось мирным. Происшедшее столкновение было печальным недоразумением, выяснение которого поручается Особой следственной комиссии»80.

«Теперь, – сказал в этот день Ленин Троцкому, – они нас перестреляют. Самый подходящий для них момент»81. В городе начались аресты и разгон большевистских организаций, была разгромлена редакция газеты «Правда»82. До того как это произошло, газета успела выйти с текстом обращении ЦК и Петроградского комитета РСДРП (б), Военной организации ЦК РСДРП (б), комиссии рабочего сектора Петросовета, в котором большевики заявляли: «Цель демонстрации достигнута. Лозунги передового отряда рабочего класса и армии достигнуты внушительно и достойно. Отдельные выстрелы в демонстрантов со стороны контрреволюционеров не могли нарушить общего характера демонстрации»83. Демонстрация была объявлена завершенной. «Выждем развития кризиса дальше», – призывала газета84.

Выждать не удалось, во всяком случае, на тех позициях, которыми партия владела накануне этого «мирного» выступления. Большевикам пришлось сдавать их. С утра 5 (18) июля в городе наступило видимое спокойствие85. Пытавшийся отстоять дом Кшесинской Раскольников в это время требовал прислать из Кронштадта несколько 4-дюймовых и три 47-миллиметровых орудия для броневиков86. Эта помощь так и не была оказана.

Победа правительства над внутренним врагом была довольно явной. Большевики выступили без четкого плана действий, но получили ценный опыт подготовки государственного переворота87.

Большевиков разгромили не только в столице. Досталось и митингующей вольнице Дзевалтовского. Для проведения разоружения постоянно бунтовавших гвардейцев 4–5 (17–18) июля к ним была направлена 1-я Забайкальская казачья дивизия. К счастью, она быстро справилась с поставленной задачей, так как уже 6 (19) июля ее пришлось перенаправить для прикрытия бегущего фронта88. Сохранившая порядок и прочные офицерские кадры конница в это время часто использовалась для приведения комфортабельно расположившихся в тылу, часто среди бань и складов, профессиональных борцов за право дезертировать. Обычно после первых же выстрелов они сдавались и заявляли о готовности следовать на фронт89. Что касается большевика штабс-капитана, то он был позже оправдан солдатским судом90.

5 (18) июля Керенский вновь был на Западном фронте. Проведя разговор с товарищем военного министра генерал-майором Г А. Якубовичем, он убедился в том, что обстановка нормализуется, и полностью одобрил принятые меры. В его планах была поездка в Молодечно: министр все еще возлагал большие надежды на наступление. «Надеюсь, – заявил он в конце разговора, – если Петербург окончательно не предаст, сдвинуть Западный фронт»91. В тот же день, объезжая вместе с Деникиным и Марковым полки, стоявшие под красными знаменами и транспарантами «Да здравствует Керенский!», он призывал солдат идти в атаку: «Среди нас не будет предателей свободы и революции; верю, что, когда решается судьба свободы, земли и воли, полки Западного фронта пойдут вместе с полками 18 июня. Красные знамена, что в ваших руках, вы понесете туда, где их не признают, где над вами смеются. Идите смело вперед. Родина и революционный народ с вами»92.