Полуночная ведьма - Марго Арнелл

– Но вернуться тебе не позволила гордость.

Морриган усмехнулась, пригубив вино. Какого Балора Дэмьен так хорошо успел ее изучить? А она еще хотела остаться для него загадкой…

– Да. И за мою гордость поплатилась Клио.

– Послушай… есть то, что нам уже не изменить. Случается, человека всю жизнь преследует чувство вины за одну-единственную совершенную когда-то ошибку. Невинную, досадную, или такую, что разрушила чужую судьбу. И он ничего с этим поделать не может. Он просто вынужден… жить. Но тебе выпал шанс искупить свою вину – стать хорошей сестрой для Клио. И мне кажется, ты этим шансом воспользовалась.

Морриган улыбнулась, согретая вином и его словами. Они помолчали, каждый думая о своем. Берсерк и ведьма сидели очень близко друг к другу – на одной софе, на расстоянии ладони.

– Кажется, моя пора признаваться. – На губах Дэмьена заиграла столь непривычная для него улыбка.

Морриган рассмеялась.

– Это не игра. И не сделка. Ты не обязан платить мне той же монетой.

– А если я этого хочу? – отозвался он, пожимая плечами. – Вспышки ярости, которые я не мог контролировать… Они начались в тот же день, когда я встретил в Кенгьюбери тебя. Ты… странно на меня влияешь.

– Почему?

Подавшись вперед, ближе к нему, Морриган еще острее ощутила терпкий запах одеколона. В ушах запульсировала кровь.

– Магия? Химия? Выброс адреналина? Хотел бы я знать. Я научился жить с тем, кто я есть. Смирился, что останусь таким до конца жизни. Я научился подчинять свою сумасшедшую силу, пускай это стоило мне огромных трудов. А потом появилась ты… и все перевернула вверх дном.

В голосе Дэмьена звучала горечь. Отчего тогда Морриган так будоражили его слова? Неужели оттого, что хотела чувствовать себя рядом с ним, для него… особенной, уникальной? Знать, что действует на него так, что одним прикосновением срывает оковы контроля?

Бокал опустился на хрустальный столик. Морриган развернулась к Дэмьену, чувствуя приятное головокружение. Одно стремительное движение, и она оказалась у него на коленях. Пальцы, запутавшиеся в темных волосах, скользнувшие по узору татуировки на шее. Пахнущий вином долгий и страстный поцелуй…

И накатившее ледяной волной непонимание, когда берсерк, приподняв за талию, снял ее с колен и усадил рядом. Расслабленность ушла из серых глаз, и вдруг показалось, что где-то на дне пляшут алые искры.

– Это лишнее, – отрывисто произнес Дэмьен, стараясь не встречаться с ней взглядом.

Морриган побледнела от унижения. Берсерк охотно отвечал на ее поцелуй, она могла в этом поклясться. И только потом, словно опомнившись, оттолкнул.

– Да что с тобой не так? – взорвалась она. – Я же вижу, как ты на меня смотришь! Я знаю, что…

– Ты ничего обо мне не знаешь, – отчеканил Дэмьен. – И будет лучше, если так все и останется.

И он просто… ушел.

Морриган переполняли гнев пополам с неверием.

«Будь проклят этот Дэмьен! Пусть убирается прямиком в мир теней!»

Она схватила со стола бутылку вина и со всего размаха швырнула в стену. Осколки прозрачным дождем посыпались на пол, но облегчения она не ощутила. Призвала магию, которая уничтожила стекло и разлитое вино. Никто не должен догадаться, что она потерпела сокрушительное, немыслимо унизительное поражение. Никто не смел отказывать Морриган Блэр.

Пульсирующая внутри ярость требовала выхода. Самое время для мести.

Вернувшись в спальню, она сжала в руках зеркальный филактерий. Да, мастерством колдовской привязки, как Бадб и Аситу, Морриган не обладала. Но она и не планировала привязывать духа к миру живых и, уж тем более, призывать его себе на службу. Зато могла привязать его душу к зеркалам.

Стиснув зубы, Морриган выжигала полуночную силу – не дотла, но до знакомого уже опустошения. Душа запертого в трикветре убийцы вплеталась в огамические письмена. Руки дрожали – Морриган уже черпала энергию из собственных жизненных сил. Когда выматывающая и бессмысленная с первого взгляда привязка к зеркалам была закончена, магии в ней осталось лишь на одно-единственное заклинание.

– Eskies tala!

Этим заклинанием она когда-то впечатала проклятого берсерка в стену. Им же расколола трикветр, ставший «телом» для духа, на мелкие осколки. Не успокоилась, пока и их не превратила в пыль.

Возможно, она еще об этом пожалеет. Что же, жалеть о содеянном Морриган не впервой.

Голубка проснулась на несколько мгновений раньше Клио. Пока сестра, приподнявшись в постели, нащупывала лежащую на столике у кровати ленту, голубка сделала круг по комнате. Приземлившись на плечо Клио, устремила взгляд на сидящую в кресле Морриган.

Длинной выдалась ночь.

– Я за тебя отомстила, – бесстрастно сказала Морриган, глядя в бусинку-глазок белой голубки.

– Морри…

– Не надо, Клио. У тебя свои принципы, у меня – свои. Он должен был поплатиться за то, что с тобой сделал. Прости, но твоя сестра – не только рассветная зеркалица, но и охотница за головами… и полуночная ведьма. Я не хочу и не умею жить по-другому.

Благодарности она не ждала и не заслужила. Все произошедшее – ее вина. Ее и Бадб, хотя та никогда в этом не признается. Они должны были защищать Клио. Пусть даже ценой собственной жизни, как это сделала Агнес Фитцджеральд.

– К тому же лорды Пропасти больше не будут умирать, – как можно небрежнее сказала Морриган.

Клио сдавленно прошептала:

– Веда говорила, что ты так скажешь.

Внутри что-то похолодело.

– Что ты хочешь…

– Мне жаль это говорить, но… убив духа, ты ничего не изменила. Опасность, нависшая над лордами, никуда не исчезла. Все начнется с крика среди зеркал и закончится льющейся по улицам Пропасти кровью.

Морриган начала злиться.

– А Ведающая Мать не может сказать чуть точнее? Обязательно напускать туману?

– Она не виновата, что так работает ее дар, – горячо проговорила сестра.

Хмыкнув, Морриган вскинула ладони.

– Ладно-ладно, защитница.

– Ей жаль, но… это все, что Веда может сказать, – с поникшим видом заключила Клио.

Та ли эта тьма, о которой говорил Итан Галлахер? Но вряд ли его, убийцу, можно напугать смертью нескольких человек, будь они хоть десять раз лордами Пропасти.

Морриган в глубокой задумчивости вышла из комнаты сестры. Доминика О`Флаэрти она обнаружила в гостиной. Лорд сидел в кресле с чашкой кофе в одной руке и свежей газетой в другой.

– Ранняя пташка, – добродушно рассмеялся он.

Поддерживать беседу не хотелось, и Морриган предпочла сразу перейти к делу.