Фатальный абонент - Гера Фотич

Мое появление в классе вызвало ажиотаж. Несколько дней меня считали героем — пропустить целую неделю занятий и не получить нагоняй. Это случалось только у Пса. Никто не выказывал своей зависти, но я видел ее в глазах однокашников.

Вера не проходила мимо, чтобы не дотронуться до меня. Несколько раз я провожал ее до дому, целовались в подъезде. Я думал, что так делают все.

Постепенно отношения в классе вошли в свою колею. Пьянки на квартире Пса продолжались. Отъем денег у школьников тоже.

Так происходило до знаменательного праздника — Международного женского дня восьмое марта. Он выпадал на выходной.

В школе его праздновали в пятницу седьмого числа — накануне. Светило солнышко. Мальчики в синих костюмчиках, девочки — в белых фартуках. Все с алыми галстуками на шее.

Предварительно ученики разучили поздравления собственного сочинения и сдали деньги на подарки педагогам. С меня единственного не взяли, поскольку родители были далеко. Но две толстые тетки из родительского комитета грозились собрать недоимки, как только мать появится в школе.

С утра, на столе у классной руководительницы красовался букет гвоздик в большой хрустальной вазе и коробка французских духов. Полиэтилен с нее был снят — кто-то успел ознакомиться с запахом. На переменке, в отсутствие учительницы девочки приподнимали крышечку. Любовались выглядывающим пузатым флакончиком, качали головами, завистливо манерно вздыхали.

Прошло пару уроков внеклассного чтения, на которых Валентина Петровна рассказывала о роли женщины в истории. О революционерках и декабристках. Честных, смелых и преданных. Любящих своих мужей. Было странно видеть, как эта дородная женщина с громовым голосом расчувствовалась во время собственного изложения. Приподнимала огромные очки, прикладывала носовой платочек к совиным подведенным глазам. Устало поглядывала на цветы с духами, с нетерпением ожидая, когда же ее будут поздравлять.

И вот наступил торжественный миг. Прозвенел звонок и класс собрался в проходах между парт. Приготовились декламировать. Едва начали:

— В этот день восьмого марта…

— Что же вы встали в колонны? Словно собрались в поход! — прервала учеников Валентина Петровна. — Вышли бы сюда к доске. А то мне не всех видать! Хотелось бы услышать Псова с Мухиным и Александра.

Она поменяла очки, приподняла подбородок, оглядывая последние ряды, поманила нас ладошкой.

Класс нехотя стал выходить к доске. Пошли и мы втроем. Места было мало. Ученики толкали друг друга.

— Надо отставить мой стол, чтобы все уместились, — посоветовала Валентина Петровна и приподняла вазу с цветами.

Рядом с ней суетилась мелкотня с первых парт. Они переглядывались, подталкивали друг друга. Шутя, хватались за край столешницы, но делали это шутливо, с ленцой. Оглядывали остальных — кто возьмет на себя основную тяжесть?

Я решил проявить инициативу, раз уж не вложился деньгами. Не зря же Валентина Петровна всегда ставила меня в пример. Подхватил стол с боков, приподнял…

И тут с ужасом увидел, как серебристая коробочка духов заскользила по наклонной. Я и не заметил ее, когда брался за дело. Чтобы подхватить духи, нужна была третья рука. Таковой у меня не оказалось. Никто не протянул свою, не помог — не схватил.

В мгновение я опустил стол на ножки, но… было поздно. Духи упали. На лету выскочили из упаковки и разлетелись вдребезги, ударившись о деревянный пол. Чудесный весенний аромат заполнил помещение. Я обомлел. В ушах звон. Перед глазами радужные круги. Сознание помутилось. Класс замер. Я успел подумать, что сейчас классная набросится на меня, затопает ногами, закричит. Я попрошу прощения, пообещаю купить ещё лучшие духи и…

— Тебе конец! — неожиданно услышал я полный ненависти голос Пса.

Сигнал подействовал незамедлительно. В мгновенье, все кто стояли рядом зашипели на меня словами полными угроз. Окружили. И те, не различаемые мной ранее, прилежные мальчики превратились в озлобленных монстров. Корчили рожи, кто страшнее. Показывали языки, тыкали пальцами. Девочки, что добивались моего внимания, не отставали. Судорожно гримасничая, вопили писклявыми голосами:

— Тебе конец!.. Конец!.. Конец…

Все это я воспринимал как в тумане. Словно происходящее не со мной, а с каким-то другим мальчиком. А я только витаю, растворившись в пространстве. Слышу голоса, чувствую окружающие эмоции. Будто кто-то рядом оказался тем затаенным злом, что давно не давало всем спокойно жить. И теперь, наконец, проявилось. Мне тоже следовало присоединиться к остальным. Но где же оно? А лица однокашников почему-то повернуты ко мне! Чего они ждут от меня?

Валентина Петровна качала головой. Вскинув брови, возмущенно смотрела сверху вниз, хлопала глазами через окуляры очков. Прижимала вазу с цветами к груди, сторонясь, словно боялась, что и её кто-нибудь отберёт.

— Дав-вайте не будем п-портить п-праздник! — наконец смогла выговорить она. — Сделаем в-вид, что н-ничего н-не случилось!

Кто-то из девочек погладил ее по руке, успокаивая как обиженного ребенка. К ней присоединились другие. Неуверенно издали снова зазвучали поздравительные строки:

— В этот день восьмого марта…

Но ничего не получилось. Рифмы смолкли. Школьники снова злобно воззрились на меня. Наверно, мне давалась последняя возможность вернуть все обратно. Сейчас же по мановению волшебства превратить осколки в духи. Или воскликнув «Алле-оп!», просто вынуть их из кармана брюк, из-за пазухи, сделать из воздуха и вручить. Но этого не произошло. Фокус не удался. Окончательно стало ясно, кто испортил стихотворение, которое так долго вымучивали всем классом. Кто покусился на общее творчество. Ненависть вскипела с новой силой:

— Тебе конец! Гад, пошёл вон! Ты труп! — послышался надрывный голос Пса.

Я никогда не слышал таких слов от моего приятеля, ни к кому. В них звучала открытая ненависть и надменное злорадство. Откуда? Когда он успел накопить все это против меня. Ведь мы были друзьями! Из одного города! Вместе скакали на Мухе. Отбирали деньги, выпивали, валялись с девчонками. В мгновенье всё забыто из-за коробки духов?

Я не смел поднять глаза. Представлял рыжую петушиную голову Пса с растрёпанной шевелюрой, отведенные плечи. Кто-то бросил в меня портфель. Тот ударился о школьную доску, раскрылся и осыпался вниз содержимым. Я узнал свой ранец. Сел на корточки и стал собирать вещи. Почувствовал затылком болезненный щелбан, услышал презрительный хохот Мухи:

— Он мне должен! Он теперь всем нам должен! Бейте его!

Тогда и все остальные сгрудились надо мной. Потянулись кулаками. Стали толкаться, неловко болезненно чиркая пальцами по моим волосам.

Я видел только ноги. Коленки с белыми гольфами, раскачивающиеся помпончики, девичьи туфельки, мальчишечьи кеды. Синие и серые носки выступающие над ботинками. Почувствовал пинки в спину. Тычки и шлепки по плечам, голове не давали подняться. Легкие девичьи ладошки и окрепшие острые костяшки пацанов заставляли ёжиться. Закрывать голову и бока — наиболее чувствительные места.