Моя жена – ведьма - Андрей Олегович Белянин

— Мои волки тоже голодны, — огрызнулся оборотень. — Не морочь мне голову, я сам тебя убью.

— Ты не получишь и капли его крови! Этот человек — только моя добыча!

Упыриха уперла руки в бока, обливая волка презрительным взором. Старый Сыч оскалил пасть, демонстрируя острые зубы, а я осторожно шагнул в стороночку.

— Пошел прочь, плешивый пес! Его мясо принадлежит мне!

— Уйди с дороги, грязная дура! Я первый напьюсь его крови!

— Ну… вы тут сами разберитесь. Не бойтесь, я не убегу, просто подожду тут, на ступенечках.

Оборотень и графиня так и не смогли прийти к единому мнению, в результате чего и произошла вполне ожидаемая драка. Шерсть летела во все стороны! Волки, сгрудившись, хором болели за Сыча, я, чисто из вредности, за Ольгу Марковну. Анцифер и Фармазон оставили балконные перила, присели рядом, жарко обсуждая гладиаторское побоище.

— По-моему, силы неравны… Она все-таки женщина, к тому же с ложкой в животе.

— Много ты понимаешь, Циля! Да эта горилла хоть половник проглотит, и ничего… Даже целый столовый набор из серебра — не поперхнется.

— Ребята, они друг друга стоят. Лично для меня кто победит — принципиального значения не имеет. Какая разница, кто конкретно меня съест?

— Серега, ты фаталист! Или у тебя в голове зреет очередной коварный план? Зуб даю, что ты уже придумал взрывоопасный стишок, после которого оба бармалея превратятся в безобидных резиновых пупсов.

— Фармазон, не приставай к хозяину с глупостями, и без тебя тошно. Почему же все идет не так? Почему волк-оборотень, трижды раненный серебряными пулями, все еще вершит свои темные дела? Почему упыриха бодро бегает, хотя должна была умереть еще прошлой ночью? Может быть, изменилась сама структура серебра и оно уже не смертельно для нечисти?

— Не знаю, не знаю… Одно предположение у меня, конечно, есть, — начал я, поудобнее располагаясь на мраморных ступеньках. — Мы ведь скормили Ольге Марковне обычную серебряную ложку, а вот пули для Сыча были еще и освящены!

— Что-то он не торопится тапочки отбрасывать, — скептически сощурился черт.

— Да просто жизненно важные органы не задеты, но раны дают о себе знать: вон посмотрите — он же весь выдохся.

И вправду, оборотень с упырихой выпустили друг друга. Волк тяжело дышал, до колен высунув язык, мокрые бока вздымались, как кузнечные мехи. Поцарапанная и покусанная графиня тоже выглядела не лучше. Мне было интересно, придет ли им в голову мысль наконец объединить свои усилия? Монстры внимательно посмотрели на меня, потом друг на друга, сложили в уме два плюс два, перемигнулись и действительно пришли к соломонову решению.

— Кровь — мне, — выдохнула упыриха.

— Мясо — пополам, — согласно кивнул оборотень.

— Сережка, я пришла! — из-за угла дома вылетела серебристо-серая волчица. Мы обнялись. Анцифер с Фармазоном — тоже. Сыч и Ольга Марковна застыли столбами.

Следом за Наташей появились шесть громадных фигур. Медведи! Ну вот, теперь силы хороших и плохих сравнялись.

— Ты звал нас, Пастух?

— Да. Большое спасибо, что пришли. Я уже начал уставать от навязчивого внимания вон того приставучего волка. Вы не могли бы указать ему самую короткую дорогу к лесу?

Одной медвежьей оплеухи оказалось достаточно, чтобы старый Сыч кубарем покатился по дорожке, с треском влетев в ухоженную клумбу. Прочие волки рискнули было вступиться за вожака, но молодые медведи быстро показали, кто в лесу хозяин. Упыриха, пользуясь моментом, бочком, бочком пошла на меня…

— Любимый, кто это?

— Та самая графиня Филатова Ольга Марковна. По совместительству, в ночное время, подрабатывает местной достопримечательностью. Ест всех подряд. Прошлой ночью пыталась закусить мной — не вышло, жаждет реванша.

— Да я сейчас из нее… — Наташа оскалила зубы и подняла дыбом шерсть.

— Ведьма, уйди, — неожиданно тихо попросила графиня, — мне нужна человеческая кровь. Ты должна понять…

— Еще шаг, и я заставлю тебя пить свою собственную. Никто не поднимет руку на моего мужа.

— Уступи… Мне надо. У меня серебро в желудке… если до утра я не напьюсь… ты знаешь, что будет…

— Знаю, но ты его не получишь. Сережа, она не врет насчет серебра?

— Нет, это я могу гарантировать.

— Ты стрелял в нее?

— Дорогая, как ты могла подумать? Я — и вдруг стреляю в женщину?! Дело было так: в гости зашел лакей Парамон, подарил мне серебряную ложечку, я сунул ее в сапог, а она, когда пришла, сапог съела. Фармазон говорил, что обычные упыри после этого долго не живут.

— Она — не обычная… Если до утра она не попробует крови, то действительно умрет.

— Ведьма, помоги мне… уступи… только один глоток… — Голос упырихи перешел в неразборчивый хрип. Грозный медведь дядя Миша подошел к ней сзади и деликатно прижал ее руки к бокам. Капкан медвежьих лап был настолько крепок, что бедная графиня даже не делала попыток вырваться.

— Что с ней делать, Пастух?

— Право, не знаю…

— Твоя жена — добрый человек. Раз уж она говорит, что ей жить только до утра, может быть, нам взять ее в лес и накормить медом?

— Вряд ли это поможет, — задумалась Наташа, наморщив нос. — Разве что от души наестся сладкого перед смертью, да и похоронить проще, где-нибудь на солнечной поляночке. Вот если бы… Я попробую!

Она прикрыла глаза и быстро пробормотала какое-то заклинание. Ничего особенного не произошло. Наташа почесала лапой за ухом, что-то просчитала в уме и повернулась ко мне:

— Не получается… Помоги.

— Чем? — удивился я.

— Просто положи мне руку на спину, закрой глаза и ничего не говори.

Пожав плечами, я сделал все, как она просила. Через пару секунд словно электрический разряд пробежал по моей руке от пальцев к плечу и тонкой иглой уколол сердце. Я вздрогнул. Потом где-то в глубине сознания сформировалась ответная искорка, побежала через грудь в плечо, а из плеча — в запястье, и вот уже волчья холка едва заметно дернулась от горячего проникновения.

— Все. Спасибо, любимый. Посмотри…

* * *

Хм… не совсем понимаю, чего добивалась моя жена своими заклинаниями, но в результате всего на дяди Мишиных лапах картинно возлежала графиня Ольга Марковна в своем человеческом обличье. Сценка несколько напоминала подобный кадр из «Кинг-Конга». Волосы барыни были распущены, ночная рубашка свисала лохмотьями, взгляд светился гремучей смесью благодарности, ревности, смущения и бесстыдства одновременно. Она спрыгнула из медвежьих объятий на землю, грациозно потянулась и пошла на меня медленным танцующим шагом.

— Я так благодарна вам, Серж… Вы снова сделали из меня полноценную женщину. Нет слов, чтобы выразить всю гамму чувств, переполняющих мою душу. Я хочу…

— Все! — строго рявкнула