А этот пусть живет... - Валерий Ефремов

Год назад полковник Сбитнев потряс Костю разоблачением Алесандры Ликиной — та, по версии начальника Малининского РУВД, была злобной и алчной преступницей. И тогда Митин с трудом и болью в сердце, но поверил ему.

Теперь же Михаил Крутилин демонстрировал обратный процесс — не менее удивительным образом Саша Ликина в его изложении представала доверчивой и чистой в помыслах девушкой. И все-таки в полную ее реабилитацию Митин поверить не мог.

— У тебя так получается, Миша, что Ликина — полная дура и не понимала, что участвовала в краже крупной партии наркотиков. Но ведь ей, по словам Сбитнева, был за это обещан крупный гонорар, а при перевозке автомобиля с героином она использовала меня в качестве прикрытия. Скажешь, такого не было?

— Как ни странно это прозвучит, но все, что ты сейчас сказал, — правда. Здесь я должен тебе кое-что пояснить: сведения, которые я тебе сейчас излагаю, очень в небольшой степени являются моим домыслом. Что-то почерпнуто из оперативного наблюдения за Ликиной — правда, весьма поверхностного и нерегулярного, — но главное, из показаний Пухова. Он являлся закадычным дружком Эдуарда Самохина, и они операцию с афганским героином разрабатывали совместно. Детектив из «Центуриона» был очень откровенен со своим приятелем, потому-то мы можем восстановить помыслы и действия фигурантов этого дела в достаточно полном объеме. Показания же Пухова проверены следствием досконально, во всяком случае в главной их части.

— Но Сбитнев тоже ссылался на показания Пухова, однако выводы из них вы с полковником делаете диаметрально противоположные!

— Николай Ильич имел доступ к первичным показаниям, непроверенным и довольно путанным. Следствие после этого длилось не один месяц, многие новые факты были установлены, а некоторые старые якобы факты — опровергнуты. Кроме того, в мышлении полковника Сбитнева доминировал обвинительный уклон. Это типовой недостаток милицейского персонала старой школы. Исключение Николай Ильич сделал только для своего старого дружка Козлова — но ту т у него сработала ностальгия по прошлому.

— Так что ты все-таки скажешь по существу моего вопроса?

— Да, настал момент, когда Ликина начала подозревать, что Эдуард Самохин водит ее за нос. Сигнал тревоги подал Жуков. Профессиональный угонщик, он никак не мог понять, почему увод дешевой иномарки сопровождается такими сложностями. Решив, что дело нечисто, Жуков обыскивает «Дэу» и находит наркотики. Вероятно, это было нетрудно, так как они занимали все более-менее скрытные полости внутри машины. Поскольку свела его с Самохиным Саша, он решил все-таки объясниться с ней, сказав что-то вроде того: ее приятель обещал ему, Алексею, за угон иномарки тысячу баксов, но, поскольку та под завязку набита наркотиками, гонорар должен быть выше на два порядка. Саша, видимо, «созналась», что они принимают участие в «секретной милицейской операции». Всех перипетий этой беседы мы знать не можем, но в результате куда более опытный в криминальных делах брат в конце концов доказал сестре, что речь идет не об оперативной муровской комбинации, а о натуральной краже наркотиков. Однако она до самого конца своей жизни считала, что Самохин — все-таки настоящий мент, но решивший поживиться за счет бандитов, перехватив для личных целей их криминальный товар.

— Костя! Ну сколько можно ждать!? — К могиле вновь подошла Рая. То, что она услышала в ответ, потрясло ее до самых глубин естества, поскольку из уст мужа никогда не раздавалось ничего похожего.

— Заткнись, дура! Оставишь ты нас в покое наконец!? А ну, вали отсюда!

Она с минуту молча постояла, а потом с орошенными влагою ресницами побрела к выходу из кладбища.

— Рассказывай дальше! — нетерпеливо потребовал Митин.

Крутилин изобразил на лице нечто вроде победной улыбки и продолжил:

— И что было делать Александре в данной ситуации? Строить из себя законопослушную налогоплательщицу и сдать старого друга районному прокурору? А Саша ведь считала, что Самохин здорово выручил ее, когда она была задержана с наркотиками. В конце концов Ликина решила поговорить с Эдуардом Самохиным по душам и в тот же день встретилась с ним. Она честно рассказала о найденных братом наркотиках и то, что он думает по данному поводу, включая его финансовые претензии. Саша также мягко упрекнула Самохина, что в результате изъятия наркотиков из гаража ей всю оставщуюся жизнь придется скрываться от Финка — ведь в краже зелья он наверняка заподозрит и ее. Наркодилер мог бы, наверно, продолжать и дальше пудрить Ликиной мозги, но решил, что проще всего теперь откупиться хотя бы потому, что в ситуацию слишком серьезно влез Леха Жук, а он — далеко не фраер, цены, как говорится, знает. Тогда Самохин, занимавшийся еще и контрабандой драгметаллов, предложил Саше в качестве платы за ее и брата услуги бриллианты на сумму в двести тысяч долларов. Возможно, он хотел Ликину в конечном счете кинуть, но мы этого точно теперь не знаем. Они договорились, что актриса доставит машину в район Рублевского пляжа, где находился тайный склад группы Самохина, и там она, мол, и получит свои бриллианты. В целях безопасности транспортировки наркотиков детектив предложил Саше, чтобы та воспользовалась услугами не брата, а гаишника Фомичева, одетого в форму. Актриса последовала его совету, но, как ты понимаешь, отчасти.

— Да, полковник намекнул мне, что она так поступила, поскольку я, в отличие от Фомичева, — лох, — грустно произнес Митин.

Михаил рассмеялся:

— Вряд ли у нее была именно такая мотивация! Фомичев выполнил бы ее просьбу без всяких условий, да и вообще счел бы за честь прокатиться с актрисой на пляж. Здесь налицо иные приоритеты — личные. Наверняка уже тогда Саша Ликина хотела связать свою судьбу с твоей. Разве у вас с ней такого разговора не было?

— Был такой разговор, — понуро ответил Костя.

— Вот видишь! К чему ей было прицеплять к этому делу еще и Фомичева? Но на пляже произошла одна из главных во всей этой истории накладок — вместо убитого днем раньше Самохина на стрелку явился Пухов, обладавший всей полнотой информации по данному делу. После разыгранного по сценарию покойного Эдуарда Самохина спектакля машина с героином оказалась в распоряжении Пухова, однако вместо гонорара Ликина получила медальон с реквизитами банка, в котором якобы находилсь драгоценности. Однако названия этого финансового учреждения указано не было, и актриса, разобравшись — правда, не сразу, — что к чему, покинула тебя и вновь вышла на связь с Пуховым, потребовав объяснений. Он ей сказал, что сначала должен принять груз и проверить его комплектность — вдруг, мол, ее брат произвел частичную конфискацию товара? А утром он пообещал назвать банк, где лежат бриллианты, — они, дескать, уже на месте, в ячейке, их туда еще живой Самохин положил. Что ей оставалось делать? Только ждать до утра, которое для нее так и не наступило. Вообще-то Саша Ликина подобный финал, похоже, предчувствовала — как-то странно она себя в то время вела… — И Крутилин задумчиво уставился в пустой стакан.

— Ну а кто забрал из банка бриллианты? Сбитнев? — спросил Митин без особого, впрочем, интереса.

— Он самый. Забрал и сдал их следствию. Только это оказались не дорогие бриллианты, а дешевые стразы. Подменил их, конечно, не полковник, а прохиндей Пухов, воспользовавшись смертью подельника — все претензии, мол, к покойнику! Впрочем, вариант, что Самохин изначально положил в банковскую ячейку поддельные драгоценности, тоже не исключен, на нем и настаивает Пухов. Так или иначе ваше с Ликиной свадебное путешествие без финансового обеспечения в виде контрабандных бриллиантов закончилось бы, так и не начавшись. Выходит, тебе, мой друг, в очередной раз повезло. — И Крутилин как-то нехорошо подмигнул своему однокашнику.