Воины Нав - Виталий Дубовский

— Да, брат… возмужал ты… как я погляжу.

Холодно глядя через его плечо, Ярослав нетерпеливо крутанулся вокруг своей оси, пытаясь провалить и обойти упертого воина. Закружившись в хитрых ужимках и перехватах, Малюта вывернулся, вновь преграждая ему путь.

— Не так быстро, брат. Охолонь маленько…

Безумно зарычав, Ярослав вновь бросился вперед, разя клинком то верхом, то низом. Этот никчемный воин не пускал его к Ледее, заслоняя дорогу и ловко уклоняясь от его выпадов. Молодой медведич замер, нахмурившись и вглядываясь в противника. Это затуманенное лицо будило в нем ярость, заставляя выбрасывать клинок еще быстрей. Ярослав вновь бросился в атаку, удивленно замечая, как быстро засеменил ногами противник, отражая его удары.

— Что же ты делаешь, брат?

Он еще смеет называть его братом? Ярослав перебросил меч в левую руку, заметив слабину в защите врага.

— Тебе далеко до моего брата, — тихо прошептал он, вновь бросаясь в атаку. — Хм… Х-х… Ха!

С третьего удара его клинок все же пробился сквозь безупречную защиту противника, слегка вспоров его правое плечо. Словно не замечая ранения, воин хрипло прорычал:

— Негоже так, брат.

Бурый ручеек крови показался сквозь рассеченный наплечник, быстро стекая по кожаному доспеху. Едва лишь первая капля упала наземь, как в небе прогремел оглушительный раскатистый гром, заставляя тысячи сражающихся воинов испуганно втянуть головы в плечи. Запрыгнувший на коня Рыжий обернулся, нервно крикнув медведичу:

— Торопись, Малюта! Мы уходим!

Тысяцкий кивнул, не оборачиваясь, и попятился к своему коню. Ярослав вновь бросился вперед, пытаясь повторить успешный выпад. Теперь Малюта был готов, он никогда не попадался на один прием дважды. Отбив два удара, он резко упал вниз, словно проваливаясь сквозь землю. Ярослав вздрогнул от невыносимой боли в паху, падая на колени, словно подрубленный.

— Прости, брат. Так тоже негоже.

Малюта опрометью вскочил на жеребца и бросился догонять скачущих в сторону рощи волхвов. Наконец-то выбравшийся из сечи Стоян вскочил на первого попавшегося под руку коня. Безжалостно вонзив острие ножа в круп животного, демон ринулся вдогонку за волхвами. Ярость, клокочущая в груди, стремительно гнала его вперед. Нашептывая наговоры, ведьмак вливал огромные силы в своего жеребца. Скорей бы наступила ночь, дающая ему крылья.

Почувствовав ослабление натиска, Тугдаме воспрял духом, призывая опешившую дружину сплотить ряды. Гром, молнии и внезапный удар баеджиртов заставили древлян дрогнуть.

— Теснее, дружина! — Тугдаме огляделся, разыскивая взглядом собственного жеребца. — Отходим, покуда не окружили!

Яростно отбивая атаки, дружина слаженно отступала, пытаясь вырваться из смертельных клещей. Взглянув вслед удаляющемуся Стояну, Вандал тоскливо завыл, чувствуя, как добыча ускользает. Выхватив клинок, демон бросился в бой, безжалостно прокладывая себе дорогу. Пускай Стоян покинул поле боя, теперь он, Вандал, обязан одержать победу в этой битве. И Отец отметит его храбрость, возвышая над остальными братьями. Демон радостно заскулил в предчувствии награды. Его злобные желтые глаза не отрывались от намеченной цели. Следуя своим звериным инстинктам, демон шел к воеводе. Вожак должен пасть, тогда и все стадо людское разбежится, теряя головы. С бревенчатых завалов лучники усилили обстрел. Отравленные стрелы все реже находили свои жертвы. Пошатываясь от усталости, седовласая Недоля продолжала бубнить свои проклятья, все чаще сбиваясь и упуская из рук жизненные нити. Безумное колдовство выпило ее силы до дна, с каждой минутой добавляя морщин и седых волос. Падун, словно обезумевший жеребец, метался посреди сечи, яростно втаптывая копытами в грязь сраженных им воинов. Его меч без устали крошил в щепки ненавистные щиты со сварожьими знаками. Теряя сотни воинов, пешие дружинники вырвалась из окружения, примкнув к оставшимся в живых воинам. Лишь пять тысяч асгардцев сохранили своих коней, вновь выстраиваясь птицей и высоко поднимая щиты. Воинство Чернобога нерешительно замерло у баррикад, устало опираясь на мечи и копья. Запрыгивая на испуганного жеребца, Тугдаме прокричал, обращаясь к дружинникам:

— Ничего, братья мои! Мы славно бились! Сейчас мы уйдем! Уйдем, чтобы вновь вернуться с новыми силами! И тогда, — воевода потряс в воздухе клинком, пригрозив в сторону вражьего лагеря, — мы воздвигнем гору из их голов!

Зарычав, Вандал выхватил из рук рядом стоящего воина короткое копье. Натужно крякнув, он метнул его в ненавистного воеводу. Подчиняясь его дикой силе, оружие устремилось ввысь, стремительно преодолевая сотню шагов, разделяющих воинов. С треском, пробив щит, копье вонзилось в бок Тугдаме, заставляя воеводу вскрикнуть от боли. Дружинники бросились к нему, поддерживая его под руки. Старый сотник Олесь, всю битву не отходивший от своего воеводы, осторожно вынул из раны оружие. Торопливо сбросив с себя кожаный нагрудник, сотник оборвал рукав нательной рубахи.

— А то и ничего… А как ты хотел… Сейчас рану перевяжем, а там, глядишь, Уры и залатают как надобно. Не боись, Тугдаме, главное, что голова цела, а такими ранами нас не одолеешь.

Развернув коней, Сварожья Дружина поскакала прочь, бесславно покидая поле битвы под веселое улюлюканье врагов. Сегодня Чернобог одержал первую победу, оросив землю кровью тысяч асгардских воинов. В небе терпеливо кружили сотни стервятников в ожидании мерзкого пиршества.

Проскакав галопом десяток верст, волхвы остановились, а затем быстро разъехались в разные стороны. Умело запутывая следы, они свернули с тракта, уходя в сторону леса. Калач, бросая за спину травы, нашептывал наговоры, заметающие след. Вскоре волхвы выехали к лесному ручью. Здесь их ожидала свежая смена коней и два десятка дружинников, выделенных Тугдаме на случай погони. Перекладывая брыкающуюся в мешке пленницу на нового жеребца, Рыжий тоскливо взглянул в суровые лица воинов. Зная, кто идет по их следу, волхв прощально кивнул им, направляя коня вверх по течению.

— Водой пойдем, может, демона со следа собьем, — взглянув на Малюту, волхв осуждающе покачал головой, — чего жеребца не сменил? Коли конь падет — вмиг голову потеряешь.

Медведич ласково потрепал Гнедышу холку, направляясь вслед за волхвами.

— Ничего. Он конь молодой, еще не один десяток верст одолеет. Ну не могу я его в лесу бросить! Воины полягут, а его дикий зверь задерет. А коли суждено нам вместе погибнуть, то так тому и быть.

Двинувшись по руслу ручья, беглецы вскоре скрылись с глаз, оставляя за спиной два десятка приговоренных к смерти товарищей.

Стоян беспощадно стегал жеребца, принюхиваясь к воздуху словно волк, преследующий подранка. Горький аромат страха беглецов безошибочно вел его по следу, заставляя сердце возбужденно биться в груди. Резко осадив коня, ведьмак принюхался, утратив след, и огляделся по сторонам. Отпечатки конских копыт расходились в разные стороны, сбивая его с толку. Волхвы, словно зайцы, запутали следы, уходя от погони. Суетливо разорвав подкладку рубахи, ведьмак вытянул связку разномастных женских локонов, безошибочно выдергивая из нее смоляную прядь Ледеи.