Быть Джоном Ленноном - Рэй Коннолли

придумал — будем снимать телефильм! Его назвали «Magical Mystery Tour»[100], и съемки начинались через две недели. Фильм был в какой-то мере основан на приключениях писателя Кена Кизи и его «Веселых проказников», которые проехали на бывшем школьном автобусе, окрашенном в психоделические цвета, по всей Америке, ловя приход под ЛСД. Пол выдал более невинную идею: его поездка будет волшебным путешествием в старом экскурсионном автобусе, как те, на которых его в детстве возили любоваться Фестивалем огней в Блэкпуле. А вместо обдолбанных хиппи с ним вместе поедут клоун, несколько чудаков, толстуха и карлик и конечно же Beatles, которые будут все время петь. Уже и несколько песен записаны!

И в понедельник 11 сентября большой роскошный желтый автобус, раскрашенный психоделическими картинками, с надписью MAGICAL MYSTERY TOUR, отправился из Лондона. Подобрав битлов по пути на запад Англии, он поехал дальше… в сопровождении целой вереницы автомобилей, что вытянулась на полмили — с журналистами, в числе которых был ваш покорный слуга, телевизионными командами и, само собой, фанатами, спешившими урвать последний кусочек веселья до конца причудливого «лета любви» в том славном 1967-м.

Пока их автобус вилял по извилистым дорогам, Джон сидел тихо — но лишь до тех пор, пока на второй день они не застряли в Девоне на узком мосту по дороге к деревушке Видекомб, славящейся своей ярмаркой, и пока Леннона не довели неотступные репортеры и фанаты, отчего он, соскочив с автобуса, сорвал с борта слова «MAGICAL MYSTERY TOUR». Даже когда Beatles только начинали гастролировать и надеялись привлечь к себе внимание, их было не столь легко опознать.

Обычно, когда звезда знает, что ее будут снимать, она пытается выглядеть привлекательно. Пол так и сделал — он изображал режиссера и носился туда-сюда в цветастой вязаной безрукавке с узором фэр-айл. А вот Джон поступил совершенно иначе, и к своему бурому в тонкую полоску костюму — «дембельской одежде» сороковых годов, — он иногда добавлял фетровую шляпу, так что больше всего походил на пройдоху-букмекера.

Идея фильма была неплоха — во всяком случае, прообраз идеи, каким он был где-то глубоко в голове у Пола, а может, и у Джона. Но у фильма не было ни сценария, ни продуманных персонажей, ни внятного сюжета, ни режиссера, ни продюсера. «Magical Mystery Tour» делался на коленке. То был прекрасный пример хипповских несбыточных грез, о чем Джордж Харрисон позже, подводя итоги, прекрасно скажет в «Антологии Beatles»: «В эпоху хиппи была одна проблема… все сидели и думали о великих идеях, но никто ничего не делал. А если делали, это почти всегда был провал. Идея была намного лучше, чем ее воплощение».

Beatles очень мало знали о создании фильмов, но очень много — о музыке. Неудивительно, что их в первую очередь интересовали песни для «Magic Mystery Tour», одна из которых, «I Am The Walrus», стала классическим хитом Леннона.

Ее форма пришла к нему тем самым летом, однажды днем, когда он сидел в своем саду с биографом Beatles Хантером Дэвисом и вдруг услышал, как в переулке неподалеку, оглашая округу двутональным воем сирены, проехала полицейская машина. Звук остался в его памяти и после того, как машина уехала. Он пошел к пианино, сыграл ноты, а затем записал их — на будущее. Строки приходили к нему несколько недель в виде литании образов, некоторые — в озарениях под ЛСД, а другие собирались воедино из воспоминаний о детских стишках. Наконец он собрал все это и принес в студию, к Джорджу Мартину, который тогда превзошел сам себя — соединил цепочку рваных мыслей с резкими изменениями темпа и экстравагантными оркестровками, подчинившими непокорные ноты. Это был их общий триумф, и Джон гордился тем, чего достиг, — даже если в этом была капелька хитринки и лукавства.

Тогда Леннон этого не признавал, но его все больше забавляло, как толковали его тексты фанаты Beatles. Прошло несколько лет, и он позволил миру проникнуть в свою тайну.

«В те дни я писал туманно, в стиле Дилана… а в его стихах можно усмотреть все что угодно, было бы желание… О прекрасных текстах песен Дилана больше говорят, чем там есть и когда-либо было. И о моих тоже… Дилану что угодно сходило с рук. Я подумал: да и я могу написать такое дерьмо. Просто сшиваешь пару-тройку образов, и зови это поэзией».

Источником вдохновения для «I Am The Walrus» было стихотворение «Морж и Плотник»[101], которое Мими читала ему в далеком детстве. Вряд ли тетушка могла вообразить, к чему приведут ее попытки познакомить юного племянника с английской литературой, приправленные ЛСД.

По иронии судьбы Джон, в отличие от «интеллигенции», которая, как он считал, переусердствовала в толковании текстов его песен, сам сделал совершенно обратное и не понял смысла изначальной истории. «Для меня то было просто классное стихотворение, — говорил он. — Мне и в голову не приходило, что Льюис Кэрролл высмеивал капитализм. Я ни на минуту не задумался, о чем там на самом деле говорится». Лишь после выхода пластинки он снова перечитал стихи и понял, что «Морж был плохим парнем, а Плотник — хорошим… Но ведь «Я — Плотник…» — это звучало бы совсем не так, правда?»

Другие люди могли видеть там глубину. Но не он. «Слова ничего не значили, — говорил он. — А люди делают столько выводов… Это просто смешно». На вопрос, что на самом деле означает его строчка «Я — человек-яйцо», он просто пожимал плечами: «Ну, могла быть «миска с пудингом». Какая разница? Это все чушь собачья».

И все же он был разочарован, когда «I Am The Walrus» на следующем сингле Beatles пошла на вторую сторону, а на первую поставили «Hello, Goodbye» Пола. Да, тяжело быть битлом, — особенно когда рядом кто-то настолько продуктивный и коммерчески мыслящий, как Пол Маккартни.

Письмо от отца не стало громом среди ясного неба. Несмотря на обещания, Фредди всегда маячил где-то на фоне, и его фотография могла очередной раз мелькнуть в газетах каждый божий день. Отец теперь жалел, что расстроил сына выходом пластинки о своей жизни, и по настоянию брата Чарли написал Джону письмо: просил дать ему возможность объясниться. И сам удивился, что получил ответ.

«Дорогой Фредди, Фред, папа, отче, да как хочешь…» — начал Джон, размышляя, как обратиться к человеку, которого он почти не знал, а затем объяснил, что они смогут встретиться довольно скоро. Он смягчился. Прошло несколько недель, и Джон отправил водителя, Леса Энтони, забрать отца у