Быть Джоном Ленноном - Рэй Коннолли

Кингстонского почтового отделения и привезти его в Кенвуд, где Фредди остался на несколько ночей.

В роли битла были свои неудобства, но было и одно огромное преимущество — у Леннона было достаточно денег, чтобы с их помощью решать практически любые проблемы. Он выручил Мими, которую в Ливерпуле осаждали фанаты, и купил ей дом в Сэндбэнкс. Затем, устав все время видеть мать Синтии у себя дома, он снял для тещи жилье в близлежащем Эшере. Теперь он сделал то же самое для отца: сотрудники Apple получили задание найти квартирку с одной спальней, а своим бухгалтерам Джон поручил выплачивать Фредди десять фунтов в неделю — столько же, сколько отец зарабатывал мытьем посуды в пабе. Впрочем, теперь он мог не тратиться на аренду.

Однако решилось не все, ибо затем Фредди признался в том, что встречается с девятнадцатилетней девушкой, студенткой Эксетерского университета по имени Полина Джонс. Полине было негде жить — разве что вернуться домой к матери, чего она не хотела. Если на Джона и произвела впечатление мысль о том, что его отец способен привлечь девушку почти на тридцать пять лет младше себя, нам об этом впечатлении неизвестно. Но Леннон славился противоречивым характером, а когда он был в хорошем настроении, мало что могло ему помешать. И Полине быстро нашлась работа — она стала секретарем в Кенвуде, жила по месту работы и разбирала фанатские письма. Можно только догадываться, что бы об этом сказала Мими, — если, конечно, ей вообще об этом сообщили.

Без указующего перста Брайана осень 1967 года выдалась лихорадочно суматошной. Вместо того чтобы отдавать правительству большой куш в виде подоходного налога, битлы по совету своих бухгалтеров вложились в новые проекты, и потому к самофинансируемому «Magical Mystery Tour» добавилась дорогущая новая сцена в стиле Басби Беркли для песни «Your Mother Should Know». А модельерам из The Fool выделили 100 000 фунтов стерлингов (1 700 000 фунтов по современным ценам) на создание бутика Apple, и часть денег ушла на гигантскую психоделическую роспись наружной стены магазина. Украшенная звездами, лунами и таинственными фигурами, стена привлекала толпы экскурсантов — до тех пор, пока Вестминстерский совет не приказал ее закрасить. Но Beatles снова были в газетных заголовках.

Однако «магазина одежды» Джону не хватало, и вскоре новые маленькие компании начали множиться вокруг Apple как грибы после дождя. Алексу-волшебнику, как другу, дали Apple Electronics; брат Джейн Эшер стал главой Apple Records; а еще были киностудия Apple Films, книжный магазин Apple Books и даже парикмахерская под названием Apple Hair.

А еще Джона не переставала донимать письмами Йоко Оно. Ей хотелось, чтобы Джон был ее спонсором. Он был рок-звездой с кучей денег и мог их прожигать, а она была малоизвестной художницей, но с таким эго, что в упор не воспринимала ни оскорблений, ни отказов. Наконец, достаточно заинтригованный, в середине октября Джон согласился спонсировать одну из ее выставок в лондонской андеграундной галерее Lisson. Выставка состояла из «половинчатой мебели» — кровати и стула — и такой же «половинчатой» комнаты, и все было окрашено в белый цвет. «Я даже не зашел посмотреть, — рассказывал Джон. — Я был слишком напряжен». Но мало-помалу Йоко влезала ему в душу. Синтия об этом пока что не знала. Впрочем, пока и не о чем было знать: романтическая искра между ними еще не мелькнула.

Далеко не все в окружении Apple в их временных офисах на лондонской Уигмор-стрит были убеждены, что «Magical Mystery Tour» станет хитом, как ожидали сами Beatles. Питер Браун, ставший в то время их личным менеджером, явно не был. Но, опять же, не так много друзей и сотрудников могут сказать четверке своих боссов, что они думают на самом деле — даже после того, как фильм отвергли американские телевизионные сети. В Apple в 1967 году как будто разыгрывали сказку «Новое платье короля». И когда BBC купила фильм для показа в прайм-тайм в День подарков, на следующий день после Рождества, казалось, что нытики опять просчитались и Beatles будут на коне.

Незадолго до Рождества Apple устроила шикарную костюмированную вечеринку в роскошном отеле Royal Lancaster в честь запуска своего первого проекта без Брайана. Вера в успех была настолько велика, что Джон и Синтия пригласили Фредди и Полину в свой «роллс-ройс» — отпраздновать вместе. Джон разоделся как тедди-бой, в костюме более причудливом, чем любой его «экстравагантный» наряд времен Художественного колледжа, а Фредди, словно в насмешку над собой, вырядился мусорщиком. Полина, его юная подруга, надела школьный сарафан, а Синтия выбрала кринолин в викторианском стиле и капор, в которых, по ее собственному признанию, выглядела, словно «дама с жестянки шоколада Quality Street».

Джону вечер пришелся по душе. Они посмотрели фильм, все гости сказали, что им понравилось, и он отлично провел время. Прелестница Патти Харрисон была в костюме восточной танцовщицы, и Джон, всегда неравнодушный к Патти, так лихо отжигал с ней под музыку группы Bonzo Dog Doo-Dah Band, что наконец маленькая певичка Лулу, в платьице в стиле Ширли Темпл и с леденцом на палочке, накинулась на него с руганью. «Бесстыдник! Жену забросил!» — кричала Лулу, уроженка Глазго, со своим резким шотландским акцентом. Но ему не было стыдно. Он напился, и, по словам Синтии, вечер закончился тем, что Джон и Фредди, папаша и сын, пьяные, отплясывали вместе, а она чувствовала себя «очень несчастной». «Джон, кажется, успел перетанцевать со всеми, кроме меня», — вспоминала она.

Джон не был глух к ее чувствам. Он о них знал. Ему просто было все равно.

На Рождество Фредди и Полина остались в Кенвуде. Возможно, то было единственное Рождество, которое Джон встретил с отцом. По крайней мере, о других он не помнил. Они обменялись подарками, а потом, как и миллионы других британских семей, сели у телевизора смотреть «Magical Mystery Tour» на BBC. Их ждал сюрреализм — нечто весьма не в рождественском духе.

Только на следующий день, когда вся страна вышла на работу, а газетные критики единодушно разорвали фильм в клочья, Beatles поняли: не весьма, а вообще не в духе. Джон, который до того относился к проекту прохладно, теперь бросился преданно защищать его, заявлял, что ему нравится фильм и его сновидческие эпизоды… и только позже признал, что это, вероятно, «самый дорогой любительский фильм в истории кинематографа».

Пол принял неудачу с обаятельной усмешкой. «Ну, для доброй сказки в День подарков мы реально облажались», — сказал он мне тем утром.

На