Странник - Джейн Гудалл

— Как ты не понимаешь, я испытываю сумасшедшее желание рассказать все это! Мне страшно повезет, если я смогу объяснить все как минимум двадцатью разными способами пятидесяти разным людям, прежде чем состоится суд. И вообще, я думать больше ни о чем не могу. Как я? А как я могу думать о чем-то другом?

Голос ее опять задрожал, и Донна прикусила губу и отбросила волосы с лица, но они тут же скользнули обратно. Брайони заметила, что они не были тщательно вымыты, как обычно.

— Я подумала, что у Уотерлоу есть информация, которая поможет спасти жизнь той девочке, Ее, кажется, Нелл зовут? Мне казалось, что это оправданный риск. Все идут на риск. Я же не думала, что все так ужасно. Я подумала, что этот тип, Алек, всего лишь обычный хам и что он не так уж много знает. А вот Гай в курсе дела.

— Но он же один раз уже обманул тебя. Он сочинил для тебя надуманную историю про аборт своей подружки.

— Что ты выдумываешь! Дело было совсем не так!

— Ладно, ладно! Успокойся. А как?

— Я сказала, что одна девушка рассказала мне историю. Ее зовут Дженни Инглиш. У нее есть подружка Сюзанна. Подразумевалось, что аборт делала Сюзанна, а провел операцию некий Эндрю Майклс. И не надо делать вид, что я путаюсь в деталях. Я снова и снова все прокручиваю в памяти. Я точно помню все имена. Никто тогда не называл имя парня, от которого забеременела Сюзанна. Просто Алек видел, как я говорила с Дженни. Потом он подошел ко мне в баре и спросил: «Дженни рассказала тебе всю эту историю, да?» А я не хотела втягивать в это Дженни, поэтому промолчала. И он тогда сказал: «Понятно». И представился, добавив, что с Сюзанной все в порядке, но он слышал, что я расспрашивала про Невидимых. Спросил, почему я этим интересуюсь. Так что он никогда не говорил напрямую, что был приятелем Сюзанны, но подвел меня к тому, что я сама сделала такое предположение. А потом Алек так странно на меня посмотрел и сказал: «Вообще-то, я кое-что про тебя знаю». Он как-то вычислил, что я коп. Наблюдал за мной и обнаружил массу признаков полицейского в штатском. Я пыталась расспросить Алека об этом поподробнее, потому что никто меня еще не раскалывал, но он не поддавался. А потом заявил, что если я хочу знать про Невидимых, то мне надо познакомиться с одним его другом. Сказал, якобы тот сам хочет со мной поговорить.

— И это был Гай?

— Да. Гай. Так что когда Алек позвонил мне в субботу утром в участок, это было лишь повторением прежней ситуации. Он опять играл роль посредника между мной и Гаем, и мне даже в голову… Ох и балда же я!

Брайони мягко подтолкнула ее к продолжению рассказа:

— И что случилось потом?

— Он сказал мне, что Гай хочет встретиться со мной в пабе, возле станции «Ватерлоо». И я поехала на метро до «Ватерлоо», и вышла с восточной стороны.

— Заглянув предварительно в дамскую комнату.

Донна проигнорировала комментарий.

— Я перешла дорогу, и там был припаркован фургон. Обычный почтовый фургон. Из него вышел Алек, и на долю секунды я подумала, что он решил подвезти меня, понимаешь, как это бывает? А потом я отметила про себя — почтовый фургон. И тут до меня дошло: Алек. Я и подумать не могла, что это Алек. Он был такой… ничтожный. Но тут он посмотрел на меня, и он так гадко улыбался и шел навстречу, я развернулась, чтобы убежать, но Алек схватил меня за шею и поднес к лицу платок, пропитанный какой-то дрянью, и я стала задыхаться. Потом он запихнул меня в фургон, тут я провалилась в темноту, потому что следующее, что я помню… нет, не могу. — Голос Доны сорвался. — Я не могу сейчас об этом говорить.

— Давай пойдем прогуляемся на солнышке, — мягко сказала Брайони.

Донна прекрасно исполнила роль свидетеля. Она была подавленной, но рассказала все честно и ясно. С точки зрения полиции, суд над Максвеллом Тремли прошел гладко. В конце концов, они не испытывали недостатка в свидетелях, а это означало, что у защиты не было повода перенапрягаться и серьезно копать против следствия. Итак, Донна, Нелл, Грег Кендрик и Гай Уотерлоу прошли перекрестный допрос. Тремли приговорили к пожизненному заключению.

Гораздо сложнее оказалось обвинить Уотерлоу в соучастии. Обвинение строилось в значительной степени на том факте, что он сбежал из полицейского участка, заранее договорившись о встрече с Тремли, который готов был забрать его возле здания полиции и увезти. Уотерлоу утверждал, что был почти без сознания из-за применения паров ядовитого вещества — очевидно, формальдегида — и буквально выпал на строительную платформу. Затем его якобы затащили в фургон, стоявший внизу с открытыми дверями. Но Уотерлоу был слишком крупным мужчиной, чтобы его можно было с такой легкостью переносить против воли, используя хлипкую, качающуюся конструкцию. В этой истории концы с концами явно не сходились. С другой стороны, доктор действительно находился без сознания, когда уже был в фургоне. И зачем ему понадобилось покидать безопасный полицейский участок? Чтобы отдаться во власть человека, которого он имел все основания бояться и которому не доверял?

Неопределенность этой ситуации сработала в интересах Уотерлоу, несмотря на то что немало фактов было явно против него. Макриди был убежден, что Уотерлоу являлся активным помощником Тремли, при этом, однако, тщательно избегая прямого соучастия в актах насилия, но получая всю информацию, которая могла бы помочь ему защититься от обвинений в соучастии. Уотерлоу был настоящим Невидимым — никто так и не смог обнаружить, какие из декларируемых им принципов соответствовали его убеждениям, потому что у них их вообще не было. Он был настоящим ловкачом и манипулятором. «Боюсь, это представитель новой породы преступников», — заметил Макриди.

Против Уотерлоу вполне хватало свидетельств и улик, но у его семьи имелись деньги и влияние. Его защищал один из лучших адвокатов по уголовным делам. Этот тип перевернул с ног на голову все доводы полиции, довел во время допроса Донну до слез, заставил Брайони противоречить самой себе во время настоящей инквизиции, которую он устроил ей в течение сорока минут в суде. В конце концов, когда сбитое с толку и вымотанное жюри присяжных вынесло вердикт «невиновен», одна из бульварных газет опубликовала на первой странице рассказ о героической жертве — бескорыстном докторе, в восхитительном финале схватки избежавшем ножа убийцы, спасая жизнь офицера полиции, а впоследствии подвергшегося преследованиям со стороны некоего «шотландца-суперинтенданта» и его приспешников. Всего за месяц до этого та же газета напечатала передовицу «Макриди из Ярда», расписав его как супергероя, успешно поймавшего ученика Джека-Потрошителя и посадившего его за решетку на три пожизненных срока.

Джимми испытывал искреннее удовольствие, используя газету как подстилку для жареного картофеля, которым угощал всех в участке.

— Эй, возьмите немного. Он еще горячий.

И это было чистой правдой.

— Ты сам его поджарил или как? — полюбопытствовал Стив, дуя на пальцы после того, как опрометчиво попытался захватить полную горсть.

— Не совсем. Тут за углом открылось новое заведение. Они еще делают пиццу, но я не стал ее брать. Вообще не понимаю, зачем им с ней возиться, когда у них лучший жареный картофель в центре Лондона. Кому нужна пицца?