Куда улетают ангелы - Наталия Терентьева

Я покачала головой.

— У меня была лирика, романтика… надежды… Была и есть дочь. Остального больше нет. Нет даже квартиры. Хотя он здесь ни при чем.

— Послушай, Лена, тебе надо познакомиться с женщинами из Российского общества феминисток… — Она достала телефон и стала, видимо, искать номер.

— Кристин, я все-таки больше люблю мужчин.

— Я тоже! Почему? Это не значит, что там все… такие… с проблемами… — Она посмотрела на Варю, рисующую на салфетке карандашиком, который она нашла, наверно, у себя в сумочке. — Просто надо бороться за свои права…

Я не хотела продолжать спор. Взяла телефон активисток-феминисток, не уверенная, что среди них не окажется Натальи Леонидовны или самой Ольги, а также телефоны незнакомых банкиров, которые могли бы дать мне денег на сказку… И мне стало грустно-грустно. Я смотрела на Кристин и понимала, что вот какой надо быть — не лирическим тормозом, двести раз обдумывающим моральные стороны каждого несделанного шага, а уверенным, не сомневающимся в своем праве на теплое, удобное место в этой жизни бульдозером. Изящным, тоненьким, ловко накрашенным, хорошо постриженным, надушенным духами с молекулами животных феромонов и имеющим встречи с теми мужчинами, которые в данный момент ему — нежному, сильному, хорошо смазанному бульдозеру — со всех сторон симпатичны.

Мы распрощались тепло, даже пожали руки друг другу. Я была уверена, что пути наши больше не пересекутся. Разве что Саша пригласит нас обеих в ресторан для укрепления российско-американской дружбы на сексуальном уровне…

А интересно, он предлагал ей, как мне напоследок, — втроем?

— Хм! — пренебрежительно хмыкнула бы Фанни Ардан, родившая троих детей от разных мужчин вне брака.

— Дерьма-то! — засмеялась бы моя бабушка, родившая троих детей в двух крепких браках и относившаяся к мужчинам, к их приходам-уходам, из ее жизни и из жизни вообще, — весело и легко.

А я? Я-то почему такая…

Малыш мой постепенно рос, а с ним и живот — как-никак все-таки шел пятый месяц. Я начала по утрам катать спиной мячик по стенке. Варька, первый раз увидев, так смеялась, что стала икать. А потом попросила и ей купить мячик, и теперь мы катали мячики вместе.

Через три недели после того, как я послала рукопись сказки, позвонили из одного издательства. И предложили опубликовать книжку. Денег обещали еще меньше, чем я думала. На эти деньги мы проживем, туго подвязав пояски, месяца полтора. Но зато похвалили рисунки. И поинтересовались — не собираюсь ли я писать продолжение.

Я страшно обрадовалась звонку и решила, что перед тем как ехать подписывать договор, надо проверить, что скажут в других двух. Во втором редактор, читавшая мою сказку, болела, а в издательстве «Эльбрус» молодой человек энергично стал приглашать меня приехать, уверяя, что сам собирался мне звонить и назначать встречу с заместителем главного редактора.

Я хорошо знаю цену встречам с начальством — как правило, ничего приятного это не предвещает. Лучше попадать в текучку — написал, напечатали, получил гонорар и контрольный экземпляр. Так, по крайней мере, всегда бывало в журналах. Разговоры с главными и полуглавными необходимы, если они хотят так или иначе вмешаться в то, что ты пишешь. Но молодой человек, услышав сомнение в моем голосе, успокоил:

— Мне просили вам заранее не говорить. Но у нас идет конкурс, и вы попали в номинацию «Кольца Альмазора». Вы, можно сказать, первая и единственная. Наш главный хочет издать вас очень большим тиражом. Но вы понимаете, это так просто не делается. Нужно все обговорить — деньги немалые.

О, господи! Я ведь даже не надеялась на подобный успех. Конкурс, номинация, тираж… Деньги…

— А каким тиражом, не скажете?

— Не меньше ста тысяч.

— Нового автора? Разве так бывает?

— Елена, вы приезжайте, это уже не со мной надо говорить.

Варька ни в какую не хотела оставаться с милейшей Любовью Анатольевной. Мне казалось, она боится ее заикания. Когда наша хозяйка запиналась на первой букве первого слова, которое она собиралась с утра сказать. Варя как-то съеживалась и старалась на нее не смотреть. Дети обычно, наоборот, излишне нескромны и любопытны, сталкиваясь с любым физическим или психическим отклонением, а Варька, видимо, просто боялась. Пришлось ехать вместе.

Заместитель главного оказался молодым, отчаянно нервным человеком, кудлатым, в больших круглых очках. Вместе с ним меня встретила некая писательница Олейникова, которая очень удивилась, услышав, что я, к сожалению, не читала ее произведений в литературных журналах и сборниках.

Мы сели за длинный стол, занимающий почти весь кабинет — он мне напомнил стол для летучек в моем первом журнале. Где бы ты ни сел, если откинуться на стуле — обязательно стукнешься об стенку. Варька так и сделала. Она раз стукнулась об стенку, два, после чего и так не очень довольный моим детским садом зам. главного посмотрел на Варьку долгим взглядом, и она притихла.

— Вот что мы вам скажем, Елена… — он достал листочек из папки. — Вернее, мы вам ничего не скажем, вы сами прочитайте.

— Давайте, — улыбнулась я и взяла листочек.

«Детская повесть Елены Воскобойниковой скучна и затянута… Главная героиня слишком капризна и груба…»

Я подняла глаза на зам. главного. Он сидел напротив меня, подперев руками подбородок, и внимательно смотрел на меня. Писательница села чуть поодаль и тоже спокойно ждала, пока я прочту.

— Читайте, читайте, — кивнул зам. главного.

«Коллизии претенциозны… Гном напоминает домового… Главу в пещере еле дочитала до конца… События в лесу испугают ребенка… Язык автора изобилует сложными определениями, непонятными ребенку… Неясно, где происходит действие — в России или где-то еще…»

— Действие происходит в России и в волшебной стране, — ответила я вслух и положила перед собой листочек.

— Вы не дочитали, — заметил зам. главного. — Прочтите до конца.

Я пробежала глазами еще полтора листа и прочла две последние фразы:

«Своему внуку я читать бы это не стала, но предполагаю, что найдутся родители, которые сделают это с удовольствием. Может быть, сказку станут читать школьники».

— Ты идиот? — спросила бы кудлатого зам. главного Фанни Ардан, получающая по пять миллионов евро за каждый фильм, потому что людям приятно смотреть на гордую женщину, которую невозможно сломать — ничем!

— А кто это написал? — спросила я.

— У нас такая система: существует читательская группа, которая дает отзывы на все книги, попавшие на наш конкурс. Конкретно вашу сказку читала… сейчас вам скажу… Зоя Александровна Тимофеева, врач-педиатр, пятидесяти шести лет, живет в Перми.

— В Перми?

— Ну да. Под Пермью, если точнее. В небольшом районном центре. Она наша активистка, мы даже помогли ей обзавестись Интернетом.