Куда улетают ангелы - Наталия Терентьева

— Хорошо. А зачем вы тогда меня позвали, если все плохо?

Я посмотрела на Варю. Как же она сейчас расстроится! Ехали сюда за призами, а получили очередной пендель.

— Вот еще посмотрите, — он протянул мне лист бумаги, на котором было написано:

«Американская Академия Литературы и Искусства

Как писать детский роман

Разработка научно-исследовательской группы под руководством профессора Хью Доуэна

В первой главе должны быть четко определены…

Основная коллизия должны быть ясна не позднее третьей главы…

Все главные герои должны появиться к пятой главе…

Размер главы не должен превышать 6,327 знаков, что составляет 0,16 авторского листа…

Количество глав не должно превышать восемнадцати…

Конфликт должен быть… Развязка должна быть… Мораль должна быть…»

— Что-то не так? — спросил зам. главного.

— Кто-то смог написать по этой разработке хорошую книгу?

— Не просто хорошую — бестселлер, — подтвердил зам. главного. — И не один. Люди учатся, как писать, потом пишут по правилам, разработанным научно. И результат — колоссальный успех. Америка умеет писать книги, снимать фильмы…

— И готовить гамбургеры, — вздохнула я. — Другая планета. Ладно, — вздохнула я. — Но пока мы не в Америке, что вы лично мне предлагаете?

— А вот это другой разговор! — обрадовался молодой человек, чем-то мне напомнивший нашего домашнего компьютерного гения, сидящего сейчас в гипсе. — Аллочка, пожалуйста, ваш выход.

Аллочка Олейникова, сразу мне понравившаяся своими грустными глазами, поправила немодные очки, переплела тонкие пальцы, положила руки перед собой на стол и начала. Она рассказала, что получила в общей сложности семнадцать премий за свои романы. Что публикуется в журналах двадцать один год, с шестнадцати лет. Что ее книжки раскупают сразу, может быть, поэтому я и не знаю ее фамилии. Что когда ей сказали, что роман «Стрекоза» надо переписать, она его переписала. И переписывала двенадцать раз, как Лев Николаевич Толстой.

— Но Толстой-то, кажется, сам переписывал, никто ему ничего не говорил.

— Лена, послушайте меня, — Аллочка взглянула на меня неестественно огромными, увеличенными в плюсовых линзах глазами. — Вы ведь не новичок в литературе. Правда?

— Правда.

— Вот смотрите. Сейчас вы… м-м-м… пописываете, и вас, соответственно — почитывают. А мы, — она посмотрела на зам. главного, — можем сделать так, что вы будете писать, и вас будут читать.

— Так вообще о чем речь, если все так плохо? — я кивнула на отзыв педиатра.

— Ну зачем же так? — улыбнулся зам. главного. — Вовсе не плохо. Есть и другие отзывы. Вам же сказали по телефону — вы наш автор. В такой номинации — «детская сказочная повесть» вы у нас вообще одна достойная номинантка. Так что — теперь дело за вами. Просто нужно поработать. Улучшить кое-что, довести до мировых стандартов. Вы согласны работать над своей повестью?

Я растерялась.

— Ну… согласна, наверно… Вообще-то она уже написана…

— Так, тогда конкретно. Аллочка, пожалуйста.

— Мы предлагаем вам: первое — дописать повесть, она коротковата; второе — ввести еще двух героев — космических пиратов, которые и будут внятными отрицательными персонажами…

— Как у Кира Булычева, что ли? Крыс и Весельчак У?

Аллочка и зам. главного переглянулись.

— К сожалению, Игорь Всеволодович Можейко, то есть Кир Булычев, уже ничего не напишет, а сказки его несколько устарели для современных детей, — ответил мне зам. главного.

Я взглянула на Варю, с ужасом смотревшую на разглагольствовавшего зам. главного. Она же только что с неописуемым восторгом прочла «День рождения Алисы», книжку увлекательнейшую, теплую и, с моей точки зрения, вечную.

— Кир Булычев не устарел, — сказала я, больше для Вари, чем для своих интересных собеседников. — Он не может устареть. Это классика, современная классика. Его читали и читают. Он…

— Хорошо, — кивнул зам. главного. — Давайте о вас. Ваша главная героиня. Что за имя — Соня? Ни туда ни сюда. Она кто — русская? Еврейка? Непонятно.

— А надо, чтобы?.. — попыталась вмешаться я.

— А как вы думаете? Конечно. Определенность — сестра таланта, — пожал плечами зам. главного.

— Да? Еще одна? — несколько удивилась я.

— Да. И далее…

— А пусть она будет негритянкой, — вдруг предложила Олейникова. Я засмеялась, а та нахмурилась. — Или мулаткой… Это будет совершенно неожиданно и очень трогательно. Они такие отчужденные, эти дети Африки в России…

— Может, лучше тогда эскимоской? — вздохнула я. — Что уж там… Эскимоска с афрорусскими корнями… Праправнучка Пушкина, но не совсем. Оригинально, неизбито.

— Авторы часто с излишним трепетом относятся к своим словам и первоначальным замыслам, — дружелюбно заметил зам. главного, всячески подмигивая и мне, и Аллочке.

— Итак. Дальше. Нужны еще линии. Например, пираты похищают Сонечку… — холодно продолжила Аллочка, явно задетая моим выпадом.

— Может, Гном сам оказывается пиратом? — вмешался зам. главного. — Он-то всё это и спланировал…

— Да, но только это пусть выяснится не сразу… Можно дать сцену, где…

Я молча смотрела и слушала, как они обсуждают план моей книжки, и понимала, что бестселлера, наверное, мне не написать.

— Я подумаю, спасибо, — ответила я и встала.

— К началу июня дайте нам ответ, — сказала Аллочка.

— План, — поправил ее зам. главного.

— План мы можем обсудить вместе, — Аллочка смотрела на меня с сожалением.

То, что она не феминистка, было понятно. Так же как и то, что я, кажется, не поспеваю за новой жизнью.

Придя домой, я позвонила в первое издательство, «Глобус», и сказала, что согласна на все их условия. Условия были просты — я отдавала издательству права на рукопись и на рисунки сроком на три года и получала небольшой процент с публикации. Первый тираж пообещали три тысячи экземпляров, а дальше будет понятно, читают ли дети мои книжки.

Через пару дней позвонила редактор и из третьего издательства, предложив то же, что и в «Глобусе». Я поблагодарила, сказав, что уже пристроила книжку. Тогда она попросила прислать меня остальные сказки.

— А у меня только одна… — растерялась и обрадовалась я.

— Жаль. Пишите и присылайте. Мне очень понравилась ваша повесть, и рисунки замечательные.

Я даже пожалела, что уже подписала договор с «Глобусом», где со мной разговаривали через губу, и где меня не оставляло ощущение, что я пришла просить денег в долг, заранее предупредив, что долги не возвращаю. Но менять я ничего не стала и решила, что издательский монстр «Глобус» в любом случае — некая гарантия качества полиграфии, редактуры и своевременной оплаты. И я не ошиблась.