Огонь и ярость - Лиззи Принс

моего старого района. И все же, представляя Саванну внизу, ее руку, вероятно, снова лежащую на бедре Атласа и с каждой минутой продвигающуюся все выше, я все равно чувствую себя несчастной.

Я переворачиваюсь на другой бок и со стоном зарываюсь лицом в мягкую подушку.

Кровать прогибается, и чья — то рука скользит вверх по моей икре. Насколько я понимаю, у меня есть два варианта. Я могу уткнуться лицом в эту подушку и задушить себя, или я могу перевернуться на другой бок. Перевернуться — это слишком большая работа. Так что я утыкаюсь в подушку.

Руки Атласа обвиваются вокруг моих бедер. Он подтягивает меня к краю кровати и переворачивает на другой бок.

— Привет.

— И тебе привет. — Я свирепо смотрю на него.

— Почему ты здесь дуешься?

Низкий, раздраженный звук вырывается из моего горла. — Я не дуюсь. Я слишком стара для этого дерьма.

Атлас проводит руками по моим ногам, по талии, а затем кладет их мне за голову, чтобы удержать свой вес. Он заключает меня в клетку своим телом, но в то же время крепко прижимается между моих бедер.

— Прекрасно, почему ты лежишь лицом вниз в темноте.

— Я была готова лечь спать.

— Рен. — Поддразнивание исчезло из голоса атласа. — Поговори со мной, маленькая птичка.

Я стону и закрываю лицо руками. — У меня просто экзистенциальный кризис. — Я вздыхаю. — Это смущает.

Атлас отводит мои пальцы от лица. Мы не можем видеть друг друга в темноте, но это делает момент более интимным.

— Я знаю, у нас было трудное начало. Я знаю, что солгал тебе, но я пытаюсь загладить свою вину. Ты можешь положиться на меня. Я не какой — то кусок дерьма, который просто использует тебя для того, что ты можешь сделать. — Тело Атласа почти вплотную прижато к моему. Было бы так легко качнуть бедрами и сорвать с него одежду, чтобы избежать этого разговора. Действительно трудно не делать этого, особенно потому, что ощущать его вес так приятно; его запах, тепло его тела — все это зависимость.

— Значит, ты используешь меня просто для секса? — Я шучу, потому что внезапно все становится серьезным.

— Мне не нужно использовать тебя для секса, — рычит Атлас.

— Потому что Саванна встанет перед тобой на колени, когда ты захочешь? — Огрызаюсь я. Боги, зачем я это сказала?

Атлас замирает; даже его дыхание прерывается. — Ты ревнуешь?

— Что? Нет. С чего бы мне ревновать? — Я усмехаюсь, но мое сердце бешено колотится в груди. У нас с Атласом, возможно, зашкаливает химия, общая цель и странная связь из — за совместного участия в играх, но он знает Саванну намного дольше, чем я. Что, если я просто мимолетное развлечение?

Атлас опускает голову, его нос прижимается прямо к моему уху. Его губы скользят вверх по моей шее, прежде чем остановиться на ухе, и мое тело непроизвольно выгибается.

— Я никогда не хотел Саванну. Никогда не испытывал желания прикоснуться к ней. Она никогда не заставляла меня терять рассудок или забывать, что я нахожусь в опасной ситуации, до такой степени, что все, на чем я могу сосредоточиться, — это целовать ее. Она не бросает мне вызов на каждом шагу, и она не заставляет мое сердце биться быстрее всякий раз, когда я вижу ее. Она друг, и это все.

Я облизываю губы, мое дыхание учащается. — Это Дрейк, верно? Он заставляет твое сердце учащенно биться.

— Ты просто невыносима. — Атлас прижимается ко мне всем телом, и мои ноги скользят по его бедрам.

— Ты обнял ее. — Я не могу полностью отказаться от этого.

Атлас посасывает участок кожи в изгибе моей шеи, отчего у меня по всей коже бегут мурашки.

— Нет. Она обняла меня. Я ничего не могу поделать, если некоторым людям я нравлюсь.

Я фыркаю и закатываю глаза. — Одним Богам известно почему.

Атлас хихикает, но затем поднимает голову. Я не вижу его глаз в темноте, но чувствую жар его взгляда.

— Мне нужно, чтобы ты знала, ты — все для меня. В тот момент, когда я увидел тебя, я понял, что моя жизнь изменилась навсегда. Я понятия не имел, какой занозой в заднице ты окажешься.

Я сжимаю бока Атласа бедрами, и он издает смешок. Он наклоняется и целует меня медленно и глубоко, пока я не начинаю извиваться под ним. Черт бы его побрал. Все, что требуется, — это один поцелуй, и я таю от него.

Атлас откидывает мои волосы назад и обхватывает ладонями мою щеку. — Я твой, Рен. Я твой, хочешь ты этого или нет.

Мое сердце замирает в груди, и я забываю дышать. Я никогда не думала, что буду испытывать к кому — то такие чувства. Никогда не думала, что это будет Атлас. Сын Зевса, натренированный чемпион, тайный член «Подполья». Этого не должно случиться, но ничто в моей жизни никогда не имело такого большого смысла. Я провожу руками по его груди, чтобы обхватить его лицо. Я хотела бы, чтобы он видел эмоции в моих глазах, но я не знаю, могла ли бы я быть такой уязвимой при свете дня.

— Да. — Я поднимаю голову и целую его в губы. — Ты мой, Атлас. А я твоя.

Первобытный звук вырывается из груди Атласа. Его губы опускаются на мои, и это не поцелуй, это поглощение. Его душа в этом поцелуе, и я опьянена им. Я сжимаю в кулаке его рубашку сзади, затем приподнимаю ткань, пока мои пальцы не соприкасаются с напрягающимися мышцами его спины. Его руки повсюду, скользят по моему боку к бедру, затем снова поднимаются, чтобы обхватить мою грудь.

Я извиваюсь под ним, двигая бедрами и терзаясь о его твердый, как сталь, ствол. Атлас отрывается от меня, и я на самом деле стону. Но затем он снимает с себя одежду и быстро расправляется с моей. Черт, я бы хотела, чтобы здесь было не так темно. Я хочу смотреть, как он обнажает каждый дюйм своей золотистой кожи.

Я сажусь и тянусь к нему, мои руки опускаются на напряженные мышцы его задницы. Атлас с шипением втягивает воздух, и от этого звука тепло разливается внизу моего живота. Я тяну его вперед, скольжу рукой по его бедру, чтобы сжать его член. Его кожа практически горит, и он громко выдыхает, когда я провожу большим пальцем по головке. Я наклоняюсь вперед и провожу языком по головке, облизывая ее, прежде чем полностью опустить рот.

— Черт, Рен. — Руки Атласа запускаются в мои волосы, убирая