Триединый - Генсо-но Ками

я и о Селии с Фиореллой. Кажется, прошло совсем мало времени, но обе стали мне очень близки. Черт, я стану скучать по ним! И не потому, что обе хороши собой. Красавиц и дома полно. Просто эти девушки были такими… настоящими. И в чувствах, и в поведении. Не знаю никого в своем окружении дома, кто был бы подобен им. Может, потому, что у нас на Земле, совсем другая жизнь?

Размышляя об отличиях родного мира и Сагинеи, я вдруг понял, что уже не так сильно хочу назад. Не то, чтобы я резко полюбил планету, на которую меня зашвырнуло. И мне по-прежнему не хватает многих привычных вещей. Но… здесь моя жизнь куда насыщеннее, чем дома. За каких-то несколько месяцев произошло больше интересного, чем за предыдущие тридцать лет. Ну, не считая секса…

С другой стороны, разве у меня есть выбор? Когда в качестве альтернативы возвращению — только возможность сойти с ума?

Хотя внутри все восставало, я пришел к выводу, что мне остается лишь смириться с судьбой. Как говорят: если не можешь что-то изменить — прими это. Чему быть — того не миновать и все такое…

К сожалению, народная мудрость не принесла утешения. Чтобы отвлечься от тоскливых раздумий, я завершил последнее перед отплытием важное дело: дописал письмо Фиорелле.

Перед тем как запечатать конверт, опустил внутрь маленький подарок. Я купил его в ювелирной лавке, где нашел браслет для Росальбы, в прямом смысле, на последние деньги: выгреб тогда из карманов все, что было. И со всеми нападениями, балами и горящими складами так и не нашел подходящего момента, чтобы отдать Мэльволии. Теперь это станет прощальным сувениром.

Любопытно: Фиа будет меня вспоминать, когда я уйду?

* * *

Еще дома мы всей семьей решили, что в случае успеха переговоров с отцом Селии, в плавание отправимся мы с Эзерином. Точнее, так решили родители. Изначально я хотел плыть в одиночку. Но ни Росальба, ни Эзерин не согласились.

— Я могу постоять за себя, — пытался я переубедить их. — Вспомните: на турнире я почти на равных бился с Драйсом Зангаром! Я сильный боец!

Выслушав все мои доводы, отец невозмутимо качнул головой:

— Сын, это не обсуждается. Я не отпущу тебя одного. Мы поплывем на Кахолаве вместе. Ты не возражаешь, незабудка?

Росальба с грустной улыбкой кивнула:

— Да.

В итоге мы с Эзерином в назначенный час взошли на борт большого грузового корабля. Нас встретил сам капитан. Почтительно приветствовав, сказал, что для него честь оказать услугу близким друзьям господина Лейхандера.

Нам предоставили маленькую каюту, в которой имелись лишь стол, умывальник и прикрученная к переборке двухъярусная кровать. Большую часть плавания я провел в ней. Отец пытался вытащить меня погулять по палубе, но я упорно отказывался. Вид моря время от времени служил триггером, запускавшим чужие воспоминания. Вдобавок я хандрил. Конфликт между желаниями и возможностями выливался в раздражительность. И ближе к завершению плавания я с нетерпением ждал момента, когда все, в конце концов, прекратится.

Глава 29

Путь к месту назначения занял чуть больше двух недель: в отличие от пассажирского парохода, грузовое судно летело на всех парах, не заходя в каждый островной порт.

Кахолаве появился на горизонте в первой половине дня. А около четырех, мы с Эзерином сошли на берег.

— В прошлый раз мы останавливались в гостинице «Тапалоа», — сообщил отец, когда мы пробирались сквозь толпу на пристани. — Оттуда нас доставили в… на место. Попробуем сделать так же и теперь…

Гостиницу, деревянное двухэтажное здание, видавшее лучшие времена, мы нашли без труда. А вот дальше начались сложности.

— Прозтите, заэр, мезт нет, — заявил портье Эзерину.

Я недоверчиво осмотрелся. В гостинице стояла такая тишина, что было слышно жужжание мух, круживших в пустом лобби.

— Совсем нет? — отец тоже не поверил служащему.

— Зовзем, — не моргнув глазом, ответил портье. — Прозтите.

— Идем, Виктор, — подхватив чемодан, Эзерин направился к выходу.

На улице махнул рукой, подзывая коляску. Покуда лошадка, опустив голову, неторопливо трусила к нам, сказал:

— По большому счету, гостиница не столь значима. Важнее отыскать человека, что выступает посредником между теми, кто нам нужен, и просителями.

Я обратил внимание, что там, где нас потенциально могут услышать посторонние, Эзерин избегает упоминать ловцов духов.

— Кто он? И как его найти?

Коляска подъехала, мы уселись.

— Отвезите нас в какую-нибудь приличную гостиницу! — кинул отец вознице.

Тот тряхнул вожжи, заставляя понурую лошадь сдвинуться с места.

— Его зовут Солей, — склонившись ко мне, вполголоса сказал Эзерин. — В прошлый раз мы встретились по предварительной договоренности в одном кафе. Начнем поиски оттуда.

* * *

Ночная жизнь на Кахолаве производила странное впечатление.

С одной стороны, все эти разноцветные фонарики, убогие кафе и бары, простенькая музыка, слонявшиеся в полумраке туристы и островитяне, резкие запахи еды, выпивки и пота наводили на мысли о каком-то большом деревенском празднике. Даже в самом захудалом черноморском поселке вечерами можно отыскать местечко веселее и цивилизованнее.

С другой, все это выглядело удивительно уютно. Не трудно прийти, скрываясь в тенях. Перекусить, не опасаясь привлечь чье-то внимание. Выпить кружку пива…

Я покачнулся от нахлынувших образов.

Площадь, похожая на эту. Стол. Грубая керамическая тарелка с жареными на углях свиными ребрами, блестящими от жира и соуса. Не очень чистая стеклянная кружка, до половины наполненная бледно-коричневым напитком. Симпатичная островитянка с пышной прической, склоняющаяся ко мне…

— Сын? — обеспокоенный голос Эзерина вернул меня назад. — Опять?

— Уже прошло, — я вытер вспотевший лоб. — Не волнуйся.

Отец провел меня в дальний конец площади. Мы уселись за свободный столик в самом, на мой взгляд, темном и грязном заведении. Спустя несколько минут к нам подошел пожилой абориген.

— Приветзтвую, гозпода, — он чисто символически обозначил поклон. — Чего желаете?

— Мне — вина из ореха ковау, — небрежно сказал Эзерин. — И фруктовый сок для мальчика.

Официант