Изгои мира - Александр Валерьевич Бас

— А вы чего прохлаждаетесь? — набросился он на остальных. — Приказ забыли? Так я могу напомнить!

Солдаты переглянулись, и после короткого спора трое отделились от компании, и подошли к связанным пленникам. Я не видел, как палачи выстроились напротив отца и двух моих братьев, только услышал хрип, когда им перерезали горло.

Внутри всё зашлось от ужаса. Вскрикнул, когда в плечо толкнуло чьё-то тело. А ведь я так и не разобрал, кто из братьев сидел рядом. Хрипы быстро стихли.

«Ты же обещал закончить рисунок!».

Глупая, совершенно не уместная мысль закралась в голову. Взглянул направо, но мать повернулась к сестре, и тихонько ей нашёптывала. Утешает. А что толку?

— Всё будет хорошо, — донёсся тихий голос матери.

«Нет, не будет. Уже никогда и ничего не будет хорошо. Потому что это «никогда» закончится прямо сейчас».

Мысли снова вернулись к отцу. Он всегда казался всемогущим. Но всемогущий не может валяться связанный и избитый, с перерезанным горлом. Вместе со старшими братьями, которым предстояло стать опорой для матери и младшей сестрёнки. Голова одного из них до сих пор упирается мне в плечо, тёплая струйка крови пропитала рукав, и капли медленно падают на землю.

Передо мной возник человек. Глаза уставились на окровавленный кинжал, зажатый в правой руке. Чья это кровь? Отца? Братьев? Да какая разница. Опустил взгляд и увидел валяющийся на земле посох. Теперь мне показалось, что переплетённые чёрные линии душат чёрное дерево.

«Рисунок так и не закончен. И никогда не будет закончен. Ты не сможешь сдержать обещание, верно?».

Краем глаза заметил, что и перед матерью остановился солдат. Сестру я не видел. Наверное, оно и к лучшему. Пусть лучше запомнится мне весёлой и улыбающейся. Хотя какая разница, помнить всё равно осталось не долго.

«А как насчёт тебя? Разве ты не должен защитить их?»

Мысль зародилась в опустошённой голове и я вцепился в неё.

«Пусть ты самый младший из братьев, это не даёт тебе право спокойно смотреть, как убивают твоих родных».

Голос, казалось, звучал отовсюду, заглушая треск огня и отдалённые голоса солдат. Я больше не ощущал, как меня схватили за волосы и подняли голову. Глаза оставались открыты, но ничего не видели. Слёзы застилали взгляд.

«Я не хочу быть беспомощным!», — взмолился я неведомо кому. — «Отец не сумел защитить нас, но я ещё могу! Я не хочу умирать! Мне же только исполнилось пятнадцать! Я должен что-то сделать! Нет, я обязательно сделаю!».

Поток мыслей прервало прикосновение холодного острого металла к шее. Мой палач хотел одним движением перерезать горло, но вместо этого лезвие смялось, словно сделанное из воска, а не стали. Солдат недоумённо воззрился на искривлённый металл. И затем взорвался тысячами и тысячами кровавых капель.

Взгляд прояснился. Время словно остановилось. Я смотрел в небо, но видел каждого человека. Мог различить мельчайшие черты, даже видел мошку, проснувшуюся от спячки и летящую куда-то по своим делам через двор, совершенно не интересуясь происходящим вокруг. А вот меня это происходящее ещё как интересовало.

Ещё двое солдат повторили судьбу первого спустя один удар сердца. Тонкие порезы, которые они успели оставить пленницам, немедленно срослись обратно, не успев выпустить и каплю крови. Верёвки за моей спиной ссохлись и рассыпались в прах вместе с забором. Я медленно поднялся. Солдаты тупо смотрели на место, где мгновение назад стояли их товарищи.

Я посмотрел на посох, и тот оказался в моей руке. А затем нашёл взглядом командира, отдавшего приказ убить мою семью. Раздался дикий вопль. Одежда истаяла, кожа начала облазить, следом за ней расслаивались мышцы, обнажая кости. Глаза вспыхнули и загорелись прямо в глазницах, но он оставался жив. И лишь когда остался один скелет, я перестал вливать в него жизнь и позволил умереть. А затем и скелет обратил в пыль.

Солдаты во дворе отошли от шока и сообразили, что происходит. Лица перекосило от ужаса. Я удостоил их одним взглядом, и они повторили судьбу своих товарищей. Двор покраснел от крови. Двое поджигателей вышли из дома и обратились в горящие факелы. Их я тоже угостил силой, и не давал умереть, пока не начали обугливаться кости.

Всадники скакали в разные стороны. Я смотрел на горящий дом, но видел всё происходящее в округе на несколько миль. Слабо стукнул по земле посохом.

Почва ушла из-под ног лошадей. Раздались крики, вперемешку животные и человеческие. Одних затягивало в болота, другие провалились в пропасть, третьих расплющило о землю.

А я стоял, опираясь на посох, и равнодушно наблюдал, как обгорают кости поджигателей. Даже с расстояния десятка шагов я ощущал жар пламени. Добавил ещё силы, и от скелетов ничего не осталось.

Мне и в голову не приходило задаться вопросом, как всё это получается. Перевёл взгляд на труп, лежащий у моих ног. Он лежал лицом вниз, и глубоко внутри меня терзала мысль, что я так и не узнал, кто именно сидел рядом со мной.

Раздалось тихое всхлипывание, и я вспомнил о матере и сестрёнке. Поднял голову, посмотрел на две человеческие фигуры, вжавшиеся в забор. Единственные выжившие, помимо меня. Такие же красные и мокрые от пролитой крови.

Если раньше в глазах матери таился страх — не за себя, за детей — то теперь там угнездился ужас. Она смотрела на меня и не знала, кого видит перед собой. Наверное, покрытый кровью человек, мгновение назад убивший пол сотни человек, действительно внушает ужас, особенно если ещё утром ты с ним сидел за завтраком и смеялся. Даже если он твой сын.

Но, в отличие от меня, мать прекрасно понимала, что сейчас произошло. Губы её едва шевелились, но мне сейчас не требовалось слышать, чтобы понимать.

— Силт ло.

Запись из Хранилища 4595 год после События, весна

Вокруг невысокого круглого стола стояли трое. Все в сверкающих доспехах с гербом королевства на груди — фениксом с расправленными крыльями. Они склонились над картой, переставляли фигурки и о чём-то тихо спорили, стараясь не повышать голоса, не желая потревожить четвёртого.

Алгот сидел поодаль, на скромной копии трона и мысли его были просты — сожаления, что вместо трона нет кровати. От скуки король разглядывал развешанные на стенах карты самых разных размеров. Одни показывали Вердил в мельчайших деталях, другие — земли вокруг него. Все выполнены со всей тщательностью и провисели не одно столетие. Только после войны Престолонаследия пришлось подправить часть из них. Добавить границу между Визистоком и Вердилом, и болота вдоль неё.

Позолоченные ножки