Ярость - Карин Слотер

Для самого Джона этот поход в больницу тоже оказался удачным. При воспоминании о встрече с Робин в комнате ожидания у него до сих пор сердце замирало. Она была в своей вызывающей рабочей одежде, но он видел только ее нежную кожу и пухлые губы. Ему нравилась ее манера стоять, опершись на одну ногу и выставив бедро. Каково было бы провести рукой по этому бедру и прижать ее к себе? Эти мысли заставляли его просыпаться по ночам.

Но не из-за Робин Джон пришел сегодня на работу рано, даже раньше Арта. Переезд был для него делом несложным. Джон засунул свою одежду в ящик для продуктов, используя его как чемодан, и отправился за шесть кварталов в дом мистера Эплбаума. Устроившись на новом месте, он вернулся на Эшби-стрит и забрал нож, который раньше закопал под деревом для сохранности. Всю дорогу он потел от страха, что его могут поймать с оружием. На мойке он бросил его в контейнер пылесоса и сидел под магнолией, пока Арт, запирая дверцу своего «кадиллака», не спросил его:

— Что с тобой, Шелли? Набиваешься на повышение?

Джон старался рассуждать логически, думая, что делать дальше, но, сколько он ни пытался сосредоточиться, единственным, что он чувствовал, была жгучая злость. Майкл спрятал нож под его матрасом в ночлежке, как много лет назад подбросил кухонный нож, так называемое «орудие убийства», в шкаф у Джона дома. Какого черта этот парень имеет против него? Что Джон сделал такого, чтобы навлечь на свою голову все это? Причем не только на свою, но и всей семьи.

Оно дело было подставить Джона много лет назад, но снова взяться за свое, использовать его личные данные, пока он сидит в тюрьме… Это превращалось уже в какую-то нездоровую, навязчивую идею. Майкл ненавидел его. Так вцепиться в человека мог только тот, кто по-настоящему ненавидит! И эта сволочь, воспользовавшись своим положением в полиции, добралась уже до мисс Лэм, пытаясь заставить ее снова бросить Джона в «Коустел» к насильникам и педофилам. Но Майклу было недостаточно упрятать его за решетку. Он хотел, чтобы Джон страдал.

За долгие годы Джон смирился с потерей свободы, позволив себе поверить, что относится к людям, подобным Бену Карверу. Он был плохим ребенком, плохим сыном. Ричард Шелли мог подтвердить это. Но даже без этих свидетельств, по суду собственной совести Джон не считал себя полностью невиновным в смерти Мэри Элис. Он пригласил ее на ту вечеринку. Он был под кайфом. Он дал ей алкоголь. Он пошел к ней домой и проник в ее спальню. Он нюхал «спидбол», который полностью его вырубил. Он позволил всему этому произойти.

При мысли о том, что это Майкл, его кузен Вуди, жестоко убил Мэри Элис, у Джона от злости начинала кружиться голова. О себе он не думал, но из-за девушки был вне себя от ярости. Майкл не просто изнасиловал ее, не просто убил — он растерзал Мэри Элис, словно бешеный зверь.

Фотографии с места преступления, которые демонстрировались в зале суда, были шокирующими, но Джон сам был там, видел тело своими глазами. Следы укусов на ее маленькой груди. Темные кровоподтеки и глубокие рваные раны на бедрах. Он видел ее широко распахнутые глаза, словно Мэри Элис ждала, что вот-вот войдет мама, чтобы позвать ее в церковь. Рот ее был заполнен кровью, а окровавленные волосы прилипли к подушке.

Мерзкий ублюдок! Проклятый, свихнувшийся ублюдок!

На Мэри Элис ничего не закончилось. Майкл по-прежнему действовал, по-прежнему делал все, что только взбредет в его больную голову. И он был копом. Копом! Он мог схватить Джона в любой момент. Возможно, он прямо сейчас следит за ним, обдумывая способ, как засадить Джона в тюрьму за собственные безумные преступления. При воспоминании о прошлом вечере, о том, как кончики его пальцев коснулись складного ножа, о том, как он едва не был пойман с оружием, Джона бросало в пот. Майкл мог сделать все, что угодно. Он мог прямо сейчас арестовать Джона, и тот ничего не мог с этим поделать.

Наверно, Джон заслуживал этого. Возможно, после всего, что он сделал с соседкой Майкла, он заслуживал того, чтобы его снова бросили за решетку, к другим сумасшедшим ублюдкам. Он изуродовал ребенка. Он своими руками осквернил тело девочки. Ему самому казалось неправильным, что после случившегося он может выйти сухим из воды.

Но по тому, как все складывается, ему это, похоже, и не светит.

Сушка выключилась, и Джон начал складывать полотенца в бак на колесиках, который можно во время работы возить вокруг машины. Ему нужно еще раз поговорить с Беном. Джон очень долго находился тюрьме, но думал он как заключенный, а не как преступник. Ему был необходим кто-то, кто сказал бы, что делать.

— Вы Джон?

Перед ним стояла стройная женщина ростом примерно метр семьдесят или метр семьдесят пять. Черные волосы подстрижены «под эльфа», одета в узкую короткую куртку и плотно облегающие синие джинсы.

— Чем могу помочь? — спросил он, пытаясь разглядеть под курткой выпирающий пистолет.

Она не показалась ему похожей на копа, да и куртка была слишком дорогая, но Джон никогда не славился умением распознавать плохих ребят.

— Вы Джон Шелли? — спросила она.

Он оглянулся. Рей-Рей сосредоточенно сосал леденец на палочке, но Джон по глазам видел, что он внимательно следит за этой сценой.

— Разве мы знакомы? — спросил Джон.

— Вы переехали, — сказала она. — Я думала, что вы живете на Эшби-стрит.

Джон постарался улыбнуться, хотя больше всего ему сейчас хотелось бросить все эти полотенца и убежать.

— А что случилось?

Она уперлась руками в бока, напомнив ему мисс Лэм. Не удержавшись, Джон взглянул на металлическую крышку пылесоса.

— Меня зовут Кати Кинан, — сказала она. — Я подруга вашей сестры.

Полотенца выпали из его рук.

— Джойс…

— С ней все в порядке, — успокоила она его. — Я прошу вас поговорить с ней.

— Я…

Он взглянул на стопку полотенец и снова перевел глаза на женщину. Он не знал, кто она такая и зачем здесь, но она просто ненормальная, если считает, что он может заставить Джойс сделать что-то, чего она делать не хочет.

Он присел, чтобы собрать полотенца.

— Она не хочет со мной разговаривать.

— Я знаю об этом, — сказала Кати. — Но ей это необходимо.

— Кто вы такая?

— Я уже сказала. Я ее подруга.

— Вы плохо знаете Джойс, если думаете, что это сработает.

— Джон, я сплю с ней в одной постели последние двенадцать лет. И думаю, что знаю ее лучше, чем кто-либо другой на всем белом свете.

Итак, Джойс — лесбиянка. Интересно, что об этом думает отец? Один его ребенок осужден за изнасилование и убийство, другой — со странностями по полной программе. Представив себе масштабы разочарования Ричарда, Джон не смог сдержать улыбку.

— Вас волнует, что ваша сестра лесбиянка? — спросила Кати.

— Не думаю, что я имею какое-то право голоса, — признался Джон.