Человеческие сети. Как социальное положение влияет на наши возможности, взгляды и поведение - Мэтью О. Джексон

Такие неформальные отношения, при которых мы помогаем или что-то одалживаем друг другу, опираются на целый ряд стимулов{347}. Когда к вам приходит друг и просит о помощи или услуге, вы ведь не требуете от него денег и не просите подписать контракт, где будет сказано, что он обязуется отплатить вам тем же. Когда мы просим друзей помочь нам с переездом, присмотреть за нашими детьми, дать нам совет, помочь финансово или выручить в экстренных обстоятельствах, то не предлагаем за это денег, потому что это значило бы нанести обиду: какая же это дружба, если все хорошее — только за деньги? Большинство наших связей основано не на официальных договорах, а на доверии. А само это доверие успело выработаться благодаря длительной истории взаимного обмена похожими услугами между теми же самыми людьми, а еще благодаря тому, что у нас имеются общие друзья и общая среда.

Сплетни и слухи обычно вызывают у нас осуждение: кому же приятно, когда ему за глаза перемывают кости? А сплетничать мы начинаем сызмальства — первыми мишенями становятся родные братишки и сестренки. Мы оттачиваем это искусство до совершенства к подростковому периоду, когда нам становится интересно, кто с кем крутит романы. На первый взгляд сплетни существуют исключительно для удовольствия самих сплетничающих. Но это не совсем так: сплетни служат и более высокой цели. Если кто-то повел себя недостойно, то толки и пересуды о нем (или о ней) распространяются по всей сети знакомых и вредят репутации этого человека. А так как слухи распространяются с огромной скоростью, мы понимаем, что если мы дурно обойдемся с кем-нибудь из друзей, вскоре об этом узнают другие члены наших сетей, особенно если там есть отношения, основанные на поддержке, так что первыми все узнают общие друзья{348}.

Озабоченность тем, чтó думают о нас другие, — очень мощный мотивирующий фактор. Человек действует иначе, когда за его поведением наблюдает большее количество людей, и это вполне естественно. Поэтому совершенно справедливо ожидать, что отношения между двумя людьми окажутся надежнее, если будут основаны на поддержке — то есть если у них будут еще и общие друзья.

Вместе с Томасом Родригесом Барракером и Сюй Танем мы изучили вопрос о том, в какой степени подобные поддерживающие отношения помогают людям обмениваться услугами{349}. Удобный для рассмотрения пример — неофициальное распределение рисков: оно оказывает большое воздействие на благополучие людей, о чем уже шла речь в предыдущих главах, а еще оно обусловлено взаимной поддержкой и социальным давлением. Когда кто-то просит друга одолжить ему крупную сумму, то и готовность друга дать ему деньги, и готовность заемщика вернуть их зависят от того, есть ли у них общие друзья. Ведь общие друзья — как свидетели отношений этих двух — могут оборвать связи с человеком, который не желает помогать другим, когда его об этом просят, либо с человеком, который не платит по долгам. И потому готовность одного человека занимать, а второго одалживать выше, если у них есть общие друзья, которых они рискуют потерять в случае, если поступят дурно, чем если их отношения не имеют поддержки в лице общих друзей.

Логично предположить, что важные неформальные отношения отличаются надежностью именно благодаря тому, что опираются на наличие общих друзей. Мы проверили эту гипотезу в наших индийских деревнях — и обнаружили, что в 93 % случаев, когда люди что-нибудь занимают или одалживают, у участников этих действий имеется поддержка в лице общего друга. Это на 63 % больше, чем доля тех случаев, когда любые два домохозяйства имеют подобную поддержку, но ничего не занимают друг у друга и не одалживают. И крайне редко бывает такое, что двое занимают и одалживают друг у друга, если у них нет хотя бы одного общего друга{350}.

Исследователи Эмили Бреза и Арун Чандрасекар подумали: а почему бы не обратить этот феномен на пользу самим людям? Один из способов вытащить людей из бедности — это убедить их копить деньги{351}. Откладывать понемногу и постоянно нелегко большинству людей, а очень бедным — особенно трудно. Не говоря уж о том, что доходы у них низкие, а иногда их вовсе не бывает, всегда возникают и соблазны, и неотложные потребности. Кроме того, откладывание крошечных сумм в расчете на отдаленное будущее порой кажется делом безнадежным. Так вот, подумали Бреза и Чандрасекар: а что будет, если людям не просто откроют счета в банке и расскажут о будущей пользе сбережений, но еще и приставят к ним старосту? Этим старостой должен быть кто-то из их же общины, односельчанин. Он не будет ничего делать — только наблюдать. То есть он будет знать, откладываете вы деньги в соответствии с выбранным планом или нет.

Оказалось, что иметь такого старосту чрезвычайно полезно: сбережения людей увеличились на 35 %. Они откладывали больше денег, больше работая и меньше тратя. Что любопытно, многое зависело еще и от того, кем был этот староста. Если старостой был человек, находившийся в сети ближе к тем людям, за чьими накоплениями он наблюдал, или человек, занимавший в сети более центральное место, то размер сбережений увеличивался. По сравнению со средним показателем 35 % роста, повышение степени центральности старосты на одно стандартное отклонение приводило к росту сбережений еще на 14 %, а приближение старосты на одну ступень в сети к вкладчику приводило к увеличению его сбережений на дополнительные 16 %{352}. Если кто-то осведомлен о ваших действиях, сами эти действия могут существенно измениться, причем измениться сильнее, если этот человек — ваш знакомый и занимает центральное место в вашей сети.