Ступени в вечность - Людмила Минич

— Он не дурак, — сказала Маритха.

Неосторожные слова хранителя приятно щекотали внутри, перекатывались тёплыми волнами, отдавались частым стуком сердца. Есть и в горах свои радости.

— Он совсем не дурак, — неожиданно прорвалась её рана, старательно укрытая от сторонних глаз. — Наше семейство Ведатель проклял во время сговора. Вот Иган и сбежал. Это я глупая была. Мысли дурные от себя гнала, верила, что не от меня сбежал, а за золотом подался. А что до самой Табалы добралась — так это не от верности большой, а от отчаяния. Мне без мужа в Ашанкаре некуда податься было, негде голову склонить. Из родичей сестра одна осталась, а та… — Она вздохнула, махнула рукой. — Мне найти его нужно было. Вот и нашла… почти…

Маритха уже жалела, что разболтала все Тангару. Все испортила. Уж очень хотелось объяснить, с чего это вдруг её верность закончилась, та самая, которая так его восхитила.

Вот и постаралась. Хранитель молчал.

Тепло, оставшееся от дороги, уже совсем выветрилось из-под арчаха, и девушка уже приготовилась выбивать зубами дробь, как спутник сам встал и без слов принялся готовиться к ночлегу. Маритха нерешительно потянула ремни своего арчаха.

— Так, может, скажешь все-таки, чем тот зверь такой опасный, что и смотреть нельзя? — Маритха не в силах была молчать, хоть слово из него хотелось выцедить.

— Тем, что, может статься, и не зверь это вовсе.

Она замерла, запутавшись в собственных ремнях.

— А кто?

— Есть тут такие… Не хотел тебя стращать понапрасну, потому и молчал, да, видно, придётся… Охотятся за телом человечьим. Чем ближе к Истокам, тем больше таких попадается. Ты не пугайся! — добавил он. — Они не только в запретных землях водятся, всюду есть — так Великий говорит. Да только по нашу сторону человека поймать им трудно. И зверя тоже. А тут, говорят, легко. Только дай! А потом бродят такие… нелюди. С виду человек, а на самом деле нет в нем Нити, Бессмертными данной. Ты запомни, — деловито наставлял хранитель, — главное — это себя не забывать. То-то тварь тебя заманивала, нарутхой прикинулась. Не глядят нарутхи так, как ты рассказываешь. Звери как звери.

— Нет, — уверенно сказала Маритха, — если бы заманивала, во мне б такого покоя не было. Боялась бы, точно говорю. Или тревожилась…

— Там следов нет, — тяжело вздохнул Тангар, прежде чем обрушить на Маритху эту злосчастную весть. — Хоть земля и твёрдая, да пыли мелкой там полно. Помнишь, наши следы кое-где разобрать можно было?

Девушка застыла, даже не кивнула. Она помнила. Тангар ещё указывал Маритхе на её путаный след.

— А там ничего. Я нарочно посмотрел. Не было никакой нарутхи. Или тебе привиделось от нездоровья…

— Или…

— Или увидала то, чего на нашей стороне от Расселины не увидишь… обычным глазом. Тут такое бывает. В запретных землях. Да ещё в Табале, поблизости от Расселины. А эта тварь сразу давай заманивать, лишать человечьей воли…

Неизвестно почему, но девушку так и не проняло страхом. Даже если она увидала, чего обычные люди не видят… какую-то тварь из незримого… Та тварь не хотела ей зла. Откуда бралась уверенность, Маритха не знала, но желтоглазая нарутха не желала ей зла!

— Ты так бойко говоришь про этих… что тела воруют, — заметила она, — будто не с чужих слов, а сам хорошо ведаешь. И меня, помнится, в нелюди зачислял… И Нить твоя дрожит.

Словно ненароком она коснулась его руки у запястья. Жилка бешено пульсировала под кожей.

— И сердце тоже, — сказала Маритха, не соображая, что может тем смертельно обидеть своего хранителя.

Вспомнила про свои несчастные ремни, принялась ковыряться в них опять.

— Да, — неожиданно откликнулся Тангар, с силой откликнулся, с ненавистью и со страхом, прорвавшимся сквозь силу и ненависть, — я знаю. Чересчур хорошо. Вот потому и советовать берусь. И если б не товарищи мои, что тащили полумёртвого… И ещё Великий, что тварь проклятую выгнал… Спасибо им. Не то сняли бы с меня собственное тело, как люди арчахи стягивают. Я смерти не боюсь! — зло и поспешно отрезал он. — А жизни такой никому не пожелаю. Нельзя рассказать, каково это! Не поймёшь, пока в своей же шкуре чужаком не походишь!

Она не поймёт! Неужто перед ней не стонали Нити, заточенные по воле своего хозяина? Неужто она сама не бывала в забытьи, не висела в междумирье? Неужто не видала, как где-то там ходила ненастоящая Маритха, а она кричала к ней из-за стены и никак не могла докричаться? Она не поймёт! А кто тогда поймёт?

Вот оно что. Тангар Великому Раванге не жизнь задолжал, а намного больше по его мерке. Вот потому-то и старался, верно служил, потому-то слово Великого впереди всех забот своих ставил, и все вокруг то примечали.

Неловкая откровенность Маритхи зря не пропала, не испугала его. Напротив, даже мост между ними пробросила.

Девушка, наконец, справилась с арчахом и опустилась рядом с хранителем.

— Говоришь, не поймёшь… — шептала Маритха, пока Тангар заматывался вместе с нею во все одёжки, что у них только есть. — Зря говоришь… Кто, как не я? Может, потому и прокляли Бессмертные, что узнать пришлось, как это бывает, лишиться самого дорогого… Что тело без Нити, что Нить без тела — один кошмар выходит… — бормотала она, забываясь. — Не размотается твой клубок, пока не отпустят…

— Что это ты болтаешь?

Озабоченный голос Тангара ворвался в мир вокруг неё как нельзя кстати. Ещё чуть-чуть, и девушка начала бы грезить наяву, запретным знанием делиться.

— Это… ничего. Я, бывает, заговариваться начинаю, — поправилась она, — так ты уж меня осади, если ещё чего услышишь… чудного.

— Ладно.

Маритха не могла унять своего сердца, оно даже не частило, просто рвалось ему навстречу. Сильный, твёрдый, как скала… Скажи он только слово… Скажи лишь слово — и не останется мучительных раздумий, чужой песни внутри, не будет дороги, конец которой тёмен для Маритхи. Наоборот, все станет просто и ясно. Не, придётся больше думать, куда идти, что делать. За ним, куда скажет. Любая женщина мечтает о муже или покровителе, хоть кого-нибудь заполучить старается, а тут сам Первый хранитель Табалы! Пускай даже бывший. Ей нужен такой защитник — не кто-нибудь из Великих со своим непонятным расчётом, а простой человек. Он её лучше всех беречь будет. Он самый-самый из всех, хоть и обыкновенный… Мыслей не слышит, в незримое не заглядывает, не улыбается сердечно и не хохочет над ней да над всем миром в придачу.

— Чего дрожишь? Примёрзла, что ли? Да не похоже… — глухо пробормотал Тангар.

Тёплое дыхание вместе со словами приятно щекотало лицо. Ну, скажи же что-нибудь, хранитель! Что-то важное, без чего никак нельзя. Вон, как твоё сердце ухает! Сколько ещё ночей ты будешь женщину впустую обнимать?

— Ты как вчера родился, хранитель, — прошептала Маритха. — Примёрзла… Это ты совсем примёрз. Я за телами не охочусь, ничего у тебя не отниму, наоборот даже…