Темза. Священная река - Питер Акройд

Сити – Баттерси – Виндзор – Чизик – Твикнем: вот Одиссея Александра Поупа, путешествие по берегам Темзы, от которой он никогда не отлучался. Поистине он был “гением места”.

Можно вспомнить и других жрецов Темзы. Ее включил в свое обширное поле зрения Джеймс Томсон, знаменитый некогда автор “Времен года” (1730), этой пасторальной Библии XVIII столетия. Часть этого природоведческого эпоса он написал у реки в Хаммерсмите в кофейне (ныне пабе) “Голубь”. Там мы находим строки:

В Кливдене подле Темзы он написал пьесу-“маску” “Альфред”, примечательную тем, что в ней содержится песня “Правь, Британия!” Он постоянно находился около Темзы – жил, умер и был похоронен на ее берегу. Темза, можно сказать, и убила его: Томсон простудился, плывя на открытой лодке из Лондона в Кью.

Рядом с ним мы можем поставить Томаса Грея. В своей “Оде, написанной при виде Итонского колледжа” (1742) он спрашивает Отца Темза:

На что единственным ответом может быть: такие же парни, какими в свое время были ты с твоими однокашниками. В очередной раз река побуждает к воспоминаниям и мыслям о ходе времени. Одна из самых долговечных способностей реки – настраивать человека на меланхолический лад.

Но подлинным преемником Поупа в качестве речного поэта, стихотворцем, одержимым рекой, следует назвать Перси Биши Шелли. Река, можно сказать, ударила ему в голову. Его стихи текут ее потоком. У Темзы он рос и взрослел – сначала в “академии Сайон-хауса” в Айлворте, затем в Итоне и Оксфорде, – и это раннее знакомство, похоже, повлияло на его судьбу. Всю свою короткую жизнь он любил реки и поэтов, певших о реках. Подражая Поупу, он летом 1815 года жил на опушке Виндзорского леса. Его любимым занятием было плавать по Темзе на лодке, и он обследовал за то лето все ее участки от Виндзора до Криклейда. Совершая паломничество к истоку реки, он смог подняться до самого Инглшема, где его дальнейшему продвижению помешали водоросли. И неудивительно: ведь там, как говорили, вода едва закрывала копыта стоящего в реке скота.

Спутником его в том путешествии был Томас Лав Пикок, уже написавший поэму “Гений Темзы” (1812). Оба они представляли речную поэтическую школу. В детстве Пикок жил в Чертси, а похоронили его в Шеппертоне. Итак, начало и конец его существования были связаны с Темзой (этому закону, похоже, подчинялись многие жизни). В романе “Замок Кротчет” (1831) Пикок создал портрет Шелли, каким он был во время этого путешествия. Пикок изображает “мистера Филпота”, который “часами лежал в одиночестве, слушая журчание воды, рассекаемой носом лодки, и время от времени просвещал честную кампанию рассуждениями о великих переменах, которые произойдут в мире благодаря пароходному сообщению на реках…”

На два дня они остановились в Лечлейде, и тропа между церковью и рекой до сих пор называется “тропой Шелли”. Так всякий речной поэт впечатывает себя в местность. Эта церковь XV века вдохновила Шелли на стихотворение “Летний вечер на кладбище”. Созданию большой поэмы в честь Темзы, возможно, препятствуют ее переменчивость и многообразие; ее поэтический образ составлен из небольших картин, подобных картине лечлейдского кладбища. Темза не может подвигнуть поэта на сочинение в героическом размере, исполненное ощущения грандиозности; она пестует поэзию тени и уединения, отдыха и покоя, которой не свойственны эпические интонации.

По возвращении из Лечлейда Шелли сочинил поэму “Аластор, или дух одиночества” (1815), где явственно изобразил пейзаж верхней Темзы:

В “Аласторе”, кроме того, он сравнивает путь поэта с плаванием к речным верховьям: путешествие в прошлое, путешествие в тайники воображения – это речное путешествие. Сама же река превращается в трепетное, боязливое божество. “Реки не похожи на дороги, созданные руками человека, – писал он Пикоку. – Они напоминают наш ум, который странствует по своей прихоти среди пустынного бездорожья и течет сквозь прелестнейшие укромные уголки природы”. Человеческое существование “подобно реке, чей стремительный и непрерывающийся поток направлен вовне”. Итак, река для Шелли – метафора человеческого сознания, и, в частности, она символизирует характерное качество самого поэта, ту текучесть, о которой писал Уильям Хэзлитт: “Он с его гибкостью, с его изменчивостью, можно сказать, не вступает со всем окружающим в схватку, не берет мир на абордаж, а скользит по нему, как река”. Это самое ясное из возможных описаний созвучия между человеком и рекой, человеком вообще и Шелли в особенности. Неизменно желавший находиться около реки, которая составляла часть его существа, Шелли был с Темзой в ладу.

Через три года после речного путешествия с Пикоком Шелли снял дом на Темзе в Грейт-Марлоу (графство Букингемшир), где он написал “Восстание Ислама” (1818). Оттуда он много раз плавал в свои любимые места на реке – в Бишем, в Медменем, в Хенли, в Мейденхед. Немалую часть “Восстания Ислама” он написал в Бишемском лесу или плывя между поросшими буком берегами близ Бишема в лодке, которая называлась “Вага”. Образы этой поэмы непосредственно связаны с рекой, и в ней встречаются строки, которые прямо ассоциируются с тем, что окружало поэта:

Это пейзаж Темзы, который Мэри Шелли считала “неповторимо прекрасным”.

В одном из своих писем Шелли говорит о тирании мест: тебе кажется, сетует он, что ты покинул некий край, но ты по-прежнему в нем обитаешь. Отсутствуя, ты остаешься его жителем. Здесь слышится душевный отклик поэта на пребывание у Темзы, и в самом ритме его стихов можно почувствовать движение реки. Йейтс писал о нем, что “был один образ, который являлся ему снова и снова, – образ лодки, плывущей по широкой реке… кто бы ты ни был, всегда есть какая-то одна картина, одно приключение, один пейзаж, через который приоткрывается твое тайное бытие”. И, разумеется, мы помним, что Шелли погиб в открытом море – в водной стихии, которой он посвятил жизнь.

Уильям Моррис родился в Уолтемстоу, на границе болот, лежащих к северу от Темзы, и некоторым из самых знаменитых своих узоров для тканей и обоев он дал названия притоков этой реки: “Ивенлоуд”, “Кеннет”, “Уондл”, “Уэй”. Большую часть жизни он провел в поместье Келмскотт близ Оксфорда в нескольких шагах от реки и в прибрежном Келмскотт-хаусе в Хаммерсмите. Как некий средневековый лодочник, он совершал поездки по реке из одного дома в другой. Это неторопливое плавание занимало примерно шесть дней; два родственных мира, которые оно соединяло, он увековечил во вступительных строках к разделу “Июнь” поэмы “Земной рай” (1865–1870):