Дорога шамана - Робин Хобб

Кора покрыла плечи и торс. Много лет назад мы с братом привязали веревочные качели к ветке ивы да так и оставили. За прошедшие с тех пор годы веревка погрузилась в тело дерева и вскоре стала практически незаметна. Так и этот дуб поглощал меня, обхватывал, затягивал внутрь себя. Сражаться с ним было уже поздно, меня настолько заворожили цветы на ладони, что я ничего не замечал вокруг себя.

Я поднял голову и открыл рот, собираясь закричать, но вместо вопля из меня исторгся водопад зеленых веток. Они вонзились в землю у моих ног и начали подниматься к солнцу, точно маленькие саженцы. На лужайке передо мной рос лес, и я чувствовал, что молодые деревца берут свою силу из моего тела. Я перестал быть Неваром, я превратился в зеленое нечто. Появившиеся из меня деревья давали все новые побеги, те постепенно подобрались к зданиям Академии и поглотили их. Мои корни ломали дорожки и фундаменты. Мои ветви врывались в лишенные стекол окна, ползли по пыльным полам пустых классных комнат. Академия пала под моим натиском и превратилась в лес, лес, который медленно перебрался через стену, ограждавшую школу, и начал захватывать улицы и площади Старого Тареса.

Я ничего не чувствовал. Я был зеленым, живым, я рос, и это означало, что все хорошо. И тут я ощутил внутри себя неторопливые шаги — кто-то шел по лесу, которым я стал. Медленно, очень медленно я ее узнал и, охваченный огромной любовью, повернулся к ней.

Огромный древесный страж из моего старого сна. Женщина подставила лицо лучам солнца, кое-где пробивавшимся сквозь мои покрытые густыми зелеными листьями ветви. Прекрасные седые волосы водопадом струились по спине. Она улыбнулась мне, и морщинистое лицо осветилось радостью.

— Ты сделал это. Ты их остановил. Ты победил.

Я испытал невероятную гордость собой. Я все понимал. Исцеление земли в моем мире исцелит и другой мир.

Однако через несколько мгновений меня охватил настоящий ужас. Мою душу, мое тело подчинил себе враг. Я не люблю ни ее, ни лес. Я люблю свою родину, я верен королю. И тут я увидел ее такой, какой она была на самом деле, — толстой и отвратительной, с бесчисленными жирными подбородками, которые колыхались, словно у жабы, собирающейся заквакать. Я не могу отдать свою жизнь этому.

Я проснулся оттого, что Спинк, схватив меня за плечи, изо всех сил тряс мое безвольное тело, пытаясь разбудить разум.

— Проснись, Невар. Тебе приснился плохой сон! - снова и снова повторял он.

Я открыл глаза, сел и, сообразив, что нахожусь в темной казарме, вновь с облегчением откинулся на смятые простыни.

— Сон… Слава доброму богу, это был всего лишь сон! Сон…

— Давайте спать, — жалобно взмолился Нейтред. — До побудки еще пара часов. Я хочу спать.

Через несколько минут в спальне снова воцарилась тишина, если не считать тяжелого дыхания моих товарищей. Сон считался у нас одной из главных ценностей, потому что его всегда не хватало. Но в ту ночь мне так больше и не удалось отдохнуть. Я смотрел в темный угол спальни и без конца повторял себе, что это был всего лишь сон. Я сжимал руки в кулаки, чтобы прогнать легкое ощущение живого прикосновения, оставшееся на ладони в том месте, где проросли цветы. Но страшнее всего болело сердце. Я и раньше опасался, что не обладаю даром вести за собой других людей, таким естественным у Спинка и Триста, но никогда не сомневался в собственной храбрости. Однако в своем сне я выбрал союз с древесным стражем. Неужели я увидел то, что в действительности скрывается в глубине моей души? Неужели я самый обычный трус? И могу ли я стать предателем? Я был не в состоянии придумать никакой другой причины, заставившей бы меня забыть о верности королю и семье.

Следующий день стал для меня настоящей пыткой. Я ходил со слипающимися глазами и умудрился заработать штрафы по варнийскому и математике. Когда мы вернулись в казарму после утренних занятий, я чувствовал себя до крайности измученным и при этом ужасно голодным, но никак не мог решить, чего хочу больше — отправиться в столовую или немного вздремнуть, пока не увидел на кровати письмо. Спинк и Нейтред, тоже получившие почту, уже вовсю читали благоухающие цветами послания. И только когда Корт ткнул меня в бок, я сообразил, что все еще стою и тупо смотрю на свой конверт.

— Разве ты не этого ждал? — спросил он с теплой и одновременно насмешливой улыбкой.

— Может, и этого, — осторожно ответил я.

Он с нетерпением смотрел на меня, и я взял конверт в руки. Адрес на нем был написан аккуратным почерком моей сестры, но весил он больше, чем короткие записки, которые она обычно мне присылала. Корт не сводил с меня глаз, и я не мог его прогнать, ибо точно с таким же интересом смотрел на него, когда он вскрывал свои письма. В другой раз я бы, наверное, возмутился его навязчивостью, но сейчас неожиданно понял, что рад его обществу. Ночью мне приснился страшный сон, а Корт, стоявший рядом, словно возвращал меня в реальный мир. В конверте вполне могло лежать письмо от Карсины, моей будущей невесты и матери моих детей. Я разорвал конверт и аккуратно вынул его содержимое.

В написанное с соблюдением всех правил приличий письмо моей сестры было вложено другое — на тонкой, почти прозрачной бумаге. Я заставил себя сначала прочитать письмо Ярил. Сестренка сообщала, что действительно хотела бы получить от меня небольшой подарок, ведь по-настоящему красивые вещи можно купить только в Старом Таресе. Она очень надеялась, что у меня появится возможность попасть в город. Список оказался крайне необычным и занимал целых две страницы. Бисер определенного цвета, размера и количества. Кружевной тесьмы в дюйм шириной белого, бледно-голубого и цвета сурового полотна, причем не меньше трех ярдов каждого. Пуговицы в форме ягод, вишен, яблок, желудей или птиц, но только не кошек и не собак. По крайней мере по пятнадцать штук каждого вида. А если они будут двух размеров, еще по четыре штуки тех, что поменьше. Еще она хотела всевозможные карандаши для рисования и разной толщины перья. Ярил прекрасно знала, что я постараюсь достать для нее все перечисленное — если у меня получится, конечно.

Покачав головой, я сложил ее письмо и взял в руки послание от Карсины. Оно было запечатано каплей красного воска, и за неимением кольца моя возлюбленная приложила к нему мизинец. Я попытался сохранить печать, но ничего у меня не вышло, и она превратилась в мелкую красную крошку. Когда я развернул страницы, на мою кровать посыпались странного вида коричневые хлопья.

— Вы только посмотрите! Его девушка прислала ему нюхательный табак! — воскликнул Корт.

Не обращая внимания на удивленные взгляды товарищей, я начал пробираться сквозь строчки, написанные круглым почерком Карсины. Хлопья действительно напоминали табак, но я не мог представить себе, чтобы моя невеста решила прислать такой подарок.

Я одолел две страницы, исписанные ласковыми словечками, жалобами на одиночество и надеждами на встречу, когда наконец разгадал эту загадку. «Я пасылаю тибе несколько анютиных глазок из маево сада. Они самые бальшие и яркие из всех, что я вырастила. Я их окуратно высушила, чтобы ани сахранили свой цвет. Некатарые люди щитают, что у анютиных глазок есть маленькие личики. Если у этих есть, то каждый цветок падарит тибе нацелуй, патаму что я их пацелавала!»