Она любит плохих парней - Алекс Хилл

верю, это тупой розыгрыш. Рома просто решил мне отомстить. 

Пальцы не слушаются, но я все-таки достаю телефон из сумки, после пары неудачных попыток. Снимаю блок с номера Ромы и жму кнопку вызова. Абонент временно недоступен. На помощь приходит злость и намечает цель. Принимаюсь открывать новостные паблики города и просматривать свежие посты. Толика надежды еще теплится в глубине души. Сейчас я готова простить всех на свете, сделать, что угодно, только бы слова Нели оказались неправдой.

Снимок на экране вышибает дух из тела: темное предрассветное небо, обочина дороги, фонарный столб и машина. Черная «Infiniti», номер замазан, но я и так его знаю. В посте сухие факты: авария ранним утром, водитель скончался на месте, пассажир — в машине скорой помощи, обстоятельства выясняются. Обхватываю ладонью шею, зажмурившись. Не верю. Просто не могу.

— Кать, — слышу сквозь дикий внутренний крик тихий голос. — Кать! — еще чуть громче.

Открываю глаза, Вова растерянно топчется у скамейки.

— Скажи Ульяне, что я не приду на пары, — выдавливаю с трудом.

— Конечно. Может, тебе это… воды принести или такси вызвать?

— Нет, спасибо. Я… я сама…

— Точно?

— Да, да — бормочу я, желая поскорее от него избавиться.

— Не слушай ее, — серьезно говорит Вова. — Она не в себе.

— Да, я знаю. Иди, а то опоздаешь.

— Лад-но, — медленно произносит он. — Не уверен, принято ли так говорить, но… соболезную.

Слушаю шорох удаляющихся шагов и озлобленный вой ветра. По щекам бегут теплые слезы, вытягивая остатки сил. Смотрю в одну точку, не ощущая себя в собственном теле. Вихрь из осколков и колючей проволоки вертится в голове. Каждая следующая мысль страшнее предыдущей, но я терплю. Все терплю, погружаясь глубже, в самые отдаленные недра ада, теряя счет времени.

Прикосновение к плечу не вызывает никакой реакции, не шевелюсь, не могу. Пальцы оборачиваются вокруг предплечья и тянут вверх, поднимая меня на ноги.

— Поехали, — глухо говорит Дарий.

Взгляд на него сродни выстрелу в голову, поэтому я понуро шагаю рядом и послушно сажусь в машину. Вова все-таки не удержался, помощничек. Дарий занимает место водителя и выезжает с территории университета. Чувствую его напряжение и беспокойство, и от этого лишь больнее. Опускаю нос как можно ниже, закрываясь растрепанными покрывшимися ледяной изморозью кудряшками, которые царапают щеки. 

— Катюш, — ласково произносит Дарий, когда мы уже въезжаем в наш район.

— Ничего не говори, — прошу я, еле двигая онемевшими губами.

— Но…

— Да знаю я. Знаю все, что ты мне сейчас скажешь. Плохие люди и заканчивают плохо, а от случайностей никто не застрахован. Это был его выбор, его ответственность, и… — Мышцы лица сводит неожиданный спазм, боль в груди добивает. 

— …и в этом нет твоей вины, — заканчивает Дарий.

— Есть. Мы видели его вчера у моста. Я видела, — говорю хрипло, выжимая оставшиеся капли вменяемости. — А потом он писал мне, хотел поговорить, но… 

— Послушай…

— Нет, нет. — Я мотаю головой. — Ты не понимаешь. Я не ответила, заблокировала его. Я знала, что он не в адеквате. Знала и просто отмахнулась! Если бы мы поговорили…

— Кать, не нужно этого делать.

— Если бы я вмешалась, — продолжаю, не в силах остановиться, — то ничего бы…

— Ты не можешь этого знать! — строго заявляет Дарий, но на меня не действует его властный тон.

— Я должна была сказать его родителям, должна была попытаться помочь, но не стала. Эгоистичная сука! Это ведь только веселье, баловство! — Дикая дрожь колотит тело, дерущий горло истерический смех вылетает изо рта. — Это ведь круто, прожигать жизнь, не задумываясь о следующем дне! Здорово! Все тебя уважают, боятся, но на самом деле окружающим глубоко плевать! Мы были вместе целый год, и знаешь, сколько раз я пыталась отговорить его от дозы? Знаешь?! Ни одного! Думала, порезвится и сам все поймет, но… вот чем закончилось! Вот финал, который должен был ждать ме…

— Стоп! — кричит Дарий, ударяя по тормозам.

Машина останавливается, Дарий разворачивается и хватает меня за плечи, притягивая к себе. Моя голова болтается, как сдувшийся мяч, приклеенный к мягкой резиновой палке, с кончика носа капают слезы.

— Глубоко вдохни, Катюш. Давай. 

— Не могу…

— Постарайся. Всего один вдох.

Насильно втягиваю воздух, но тело его отвергает: грудь сжимаютея, горло горит.

— Теперь выдохни.

Опустошаю легкие, боль беснуется внутри. Бьет, режет, колет. Голос Дария звучит совсем близко, тихо и ласково:

— Вот так. И еще разок. Последний, правда.

Делаю то, что он просит: долгий вдох, шумный, захлебывающийся выдох. Телесные ощущения медленно возвращаются. Замерзшие пальцы на руках и ногах пекут, искусанные губы болят, кожа лица стянута, впитав слишком много соли.

— Он не заслуживал такого, и Таня тоже. У них еще все могло быть… — шепчу я под гнетом тяжелого сожаления.

— Ты права, они не заслуживали. Никто не заслуживает. Я понимаю, что тебе больно, это нормально. Ты знала их, ты не хотела для них ничего плохого. Так будет не всегда, Катюш. Ты справишься. 

— Нет. Не справлюсь.

— Справишься, — настойчиво повторяет он. — Я в тебя верю.

— Что мне делать? — в отчаянии спрашиваю я.

— Для начала сказать одну фразу и повторять ее каждый раз, когда снова почувствуешь вину. Я ни в чем не виновата.

— Не могу.

— Через «не могу». Начнем прямо сейчас. 

Облизываю шершавые саднящие губы, язык такой большой и неповоротливый, голоса будто и нет вовсе, но я все-таки попытаюсь. Ради Дария, только ради него. Он здесь вообще ни при чем, его это даже не касается.

— Я ни в чем не… — Удавка затягивается на горле, не позволяя закончить.

Дарий растирает мои плечи мягкими движениями, подбадривает, хочет добавить сил. Нужно отделаться от него. Спрятаться. Сбежать.

— Я ни в чем не виновата, — тараторю я, не веря ни единому слову.

— Умница. А теперь домой.

Выходим из машины, Дарий обнимает меня за плечи и ведет к подъезду. Поднимаемся в лифте, но я точно знаю, что падаю все ниже и ниже. Останавливаемся у двери в квартиру Дария, он вставляет ключ в замочную скважину. Щелчок закладывает уши, проносится треском по костям, и я отступаю, уставившись под ноги.

— Лучше пойду к себе.

— Мне бы