Разные оттенки смерти - Луиз Пенни

– Знаете, я сказала, что они разные, но у них есть одна важная общая черта. И те и другие картины по-своему радостные. Как это прекрасно, если это новое течение в живописи!

– Почему?

– Потому что это может означать, что это и движение человеческой души. Из тьмы к свету.

– Было бы здорово, – согласился старший инспектор, забирая папку. Но прежде, чем подняться, он посмотрел на Терезу и все-таки решился: – Что вы знаете о главном судье Тьерри Пино?

– Господи боже, Арман, только не говорите мне, что и он замешан в этом деле.

– Замешан.

Суперинтендант Брюнель глубоко вздохнула:

– Лично я с ним не знакома. Только как с юристом. Он мне представляется очень прямым, честным. В его юридической карьере нет ни одного пятнышка. Все оступаются, но я не слышала ни одного плохого отзыва о нем как о судье.

– А вне судейской практики? – продолжал Гамаш.

– Говорят, он был не дурак выпить и временами бывал несносен. Но это небеспричинно. Он потерял внука. Или это была внучка? Пьяный водитель. Позже судья бросил пить.

Гамаш поднялся, помог убрать со стола, отнес посуду в кухню. Потом двинулся к двери, но там остановился.

Некоторое время он колебался, говорить что-то Терезе и Жерому или нет. Но если говорить, то сейчас для этого был наилучший момент, а эти супруги были наилучшими слушателями.

Они уже стояли на пороге, но Гамаш медленно закрыл дверь и посмотрел на них.

– У меня есть к вам еще один вопрос, – тихо сказал он. – К этому делу он не имеет никакого отношения. Он о другом.

– Oui?

– Видео той операции, – сказал он, внимательно глядя на них. – Кто, по-вашему, выложил его в Интернет?

Жером посмотрел на него встревоженным взглядом, но глаза суперинтенданта Брюнель смотрели иначе.

Они смотрели сердито.

Тереза пригласила его назад в квартиру, подальше от дверей и открытых окон. В середину комнаты, где стоял полумрак.

– Проводилось внутреннее расследование, – сказала она тихим и сердитым голосом. – И вы это знаете, Арман. Выяснилось, что это дело рук хакера. Какой-то парень нашел файл, вероятно даже не зная, что это такое. Только и всего.

– Если это был какой-то парень, которому тупо повезло, то почему его не нашли? – спросил Гамаш.

– Оставьте это следователям, – ответила она смягчившимся голосом.

Гамаш посмотрел на своих друзей. Пожилые мужчина и женщина. Усталые, измотанные.

Но и сам Гамаш был немолод.

Поэтому-то он и предостерег Бовуара от дальнейших изысканий. Поэтому-то он и не поручил это дело одному из сотни других своих агентов. А любой из них с радостью копнул бы глубже.

Но что бы он там нашел?

Нет, уж лучше он будет заниматься этим сам. С помощью двух людей, которым он доверяет. Брюнели имели еще одно незаменимое качество. Они были ближе к концу, чем к началу. Как и он. К концу всех честолюбивых устремлений. К концу жизни. И что бы они теперь ни потеряли, они уже прожили полную, насыщенную жизнь.

Гамаш не поручил бы этого дела молодому агенту. Он не хотел потерять еще одного. По крайней мере, будь у него такой выбор.

– Я ждал отчета по внутреннему расследованию, – сказал он. – Я его прочел, два месяца изучал, размышлял.

Суперинтендант Брюнель тщательно обдумала свой вопрос, ответа на который она по большому счету не хотела знать.

– К какому выводу вы пришли?

– Расследование пошло по ложному пути. Я почти уверен, что его направили туда намеренно. Кто-то в Квебекской полиции пытается скрыть правду.

Не имело смысла делать вид, что это не так. Он был в этом убежден.

– Почему вы так решили? – спросил Жером.

– Потому что ни один хакер не смог бы найти этот файл. Это практически невозможно. А если бы кому-то это и удалось, то следователи обнаружили бы его. Для этого они и следователи. Существует целый отдел, занимающийся киберпреступностью. Они бы его нашли.

Тереза и Жером хранили молчание. Потом Жером повернулся к жене.

– Что ты об этом думаешь? – спросил он.

Она перевела взгляд с мужа на гостя.

– Вы говорите, что кто-то в полиции пытается скрыть правду. И в чем она состоит, по-вашему, эта правда?

– Произошла внутренняя утечка, – ответил Гамаш. – Кто-то внутри полиции намеренно выложил видео в Интернет.

Еще не закончив говорить, он понял, что не сказал ей ничего такого, чего бы она сама не знала или не подозревала.

– Но зачем? – спросила Тереза.

Этот вопрос она явно задавала и себе самой.

– Я думаю, «зачем» определяется другим вопросом – «кто», – сказал Гамаш. Он внимательно посмотрел на нее. – Вас это не удивляет, верно?

Тереза Брюнель отрицательно покачала головой:

– Я тоже читала отчет. Как и все остальные суперинтенданты. Не знаю, что было у них на уме, но я пришла к тому же выводу, что и вы. Необязательно, что это сделал кто-то из полиции, – она посмотрела на него с предостережением, – но по какой-то странной причине расследование не было доведено до конца. Поскольку это затрагивало гибель четырех полицейских и по существу было предательством по отношению к их семьям и самой полиции, я предполагала, что расследование будет более тщательным. Я думала, что они бросят на него все силы. Так и заявлялось вначале. Но вывод, какой бы риторикой он ни прикрывался, оказался крайне неубедителен. Файл якобы был похищен неизвестным хакером.

Она покачала головой и глубоко вздохнула, прежде чем заговорить снова:

– У нас проблема, Арман.

Он кивнул:

– У нас большая проблема.

Суперинтендант Брюнель села и показала мужчинам на стулья. Они присоединились к ней. Она помолчала, прежде чем перейти Рубикон.

– И кто, по-вашему, сделал это?

Гамаш выдержал взгляд ее умных, проницательных глаз:

– Вы знаете, о ком я думаю.

– Знаю, но мне нужно, чтобы вы назвали имя.

– Старший суперинтендант Сильвен Франкёр.

С улицы доносились крики детей, которые гонялись друг за другом, бегали, смеялись.

– Это будет занятно, – заметил Жером Брюнель, потирая руки при мысли о трудной загадке.

– Жером! – сказала ему жена. – Ты что, не слушал? Глава Квебекской полиции, возможно, совершил нечто не только противозаконное, но и в высшей степени преступное. Против живых и мертвых полицейских. И их семей. В своих корыстных целях. – Тереза снова обратилась к Гамашу: – Если Франкёр, то почему он это сделал?