Луиза Вернье - Розалинда Лейкер

Луиза довольно скоро узнала, что надомные работницы воруют все, что только можно, и, судя по всему, они нещадно обворовывали магазин с тех пор, как физическое и умственное здоровье ее свекра пошло на спад. Честность служащих не вызывала ни тени сомнения, но она очень скучала по тому чувству родства в борьбе за процветание предприятия, какое всегда испытывала под руководством Уорта. В магазине работали пять женщин, мучимых взаимной мелкой завистью, однако они не замедлили сплотиться против новоявленной миссис Престбери, раздражавшей их своими дисциплинарными требованиями. Луиза сочла для себя исключительной удачей, когда по разным причинам четверо из них подали заявление об уходе. Осталась наименее противная из всех продавщиц, глупенькая барышня, ее можно было заставить хорошо работать. Луиза не могла дождаться, когда наберет себе еще четырех преданных и добросовестных женщин. Но Роберт ее опередил. Однажды у Поля Мишеля поднялся жар, и Роберт убедил Луизу остаться с ним дома. Когда она пришла в магазин, то узнала, что он сам набрал продавщиц. Они сильно отличались от предыдущих, но в целом были ничуть не лучше прежних.

— Разве плохо, что здесь работают молодые представительные женщины? — вызывающе спросил он. — В магазине только постные рожи.

— Когда у людей горе, они нуждаются в понимании и сочувствии, — резко возразила Луиза, — а этим красоткам скорее пристало продавать атласные подвязки и чулки, а не траурную одежду.

— Что-то ты в последнее время всем недовольна, — злобно выпалил он. — Сейчас еще заявишь, что я ничего не делаю.

Луиза только отвернулась, подавив вздох. Роберт вынужден был признать, что порой бывает с ней несправедлив, но его бесконечным разочарованиям требовался какой-то выход, а Луиза была чрезвычайно удобной мишенью для его недовольств. Он искренне верил, что его отец все равно долго не протянет, хвалил деловую хватку Луизы, благодаря которой продлеваются дни его отца. Роберт льстил жене, а в душе-то он надеялся на совсем другой исход. Он уже видел себя гордым владельцем «Престберис» после скоропостижной кончины отца. Роберт мечтал зажить тогда как ему заблагорассудится, а Луиза станет управлять фирмой по собственному усмотрению. Она, конечно, выкинет все эти мрачные одеяния и займется своими любимыми парижскими модами. Но пока все складывалось иначе. Джон Престбери продолжал выздоравливать, явно намереваясь дожить до ста лет, а Луиза стояла за прилавком, снимая мерки на платья, которыми Уорт побрезговал бы пыль вытирать. У себя в кабинете Роберт занимался главным образом тем, что разыскивал средства пополнить опустевший карман, в очередной раз подправляя записи в журналах, и старался не попадаться на глаза жене и отцу.

В тех редких случаях, когда случался аврал и ему приходилось обслуживать клиентов, он с усилием и отвращением старался придать своему лицу приличествующую скорбь и сочувствие. Порой появлялась какая-нибудь бойкая молодая вдова, собравшаяся носить траур по старому мужу, заходили женщины более зрелые и миловидные, видимо, уже похоронившие двух мужей и теперь приискивающие себе третьего, но, как правило, у посетителей «Престберис» были вытянутые лица, приличествующие, по их мнению, приобретаемой одежде. У Роберта не было возможности с кем-нибудь пофлиртовать, что так скрашивало жизнь у Уорта. Роберт и тогда уделял время не только Луизе. А женатый мужчина тем более должен иметь отдушину от домашней рутины. Лондон, как и Париж, предлагал массу всевозможных развлечений, но, в отличие от французской столицы, где полусвет пользовался молчаливым признанием общества, здесь преобладало ханжеское притворство, и жизнь строилась вокруг образцового до тошноты домашнего очага. А ведь именно на освещенных улицах Лондона можно было найти возможность удовлетворить любой порок, тогда как Париж, по крайней мере со стороны, предлагал вам не более чем приятное времяпрепровождение. Раньше в Лондоне Роберту приходилось бывать в местах с сомнительной репутацией, где запросто могли напасть, ограбить, поэтому он никогда не выходил из дому без своей трости, из которой выскакивало лезвие, и дважды он только чудом остался в живых.

Луизе он говорил, что собирается провести вечер в клубе. Чаще всего так оно и было. Но иногда он позволял себе загуливаться до утра.

Луиза кое-как призвала к порядку новых служащих. Сама атмосфера магазина не способствовала глупому хихиканью, и через несколько дней четверо молодых женщин поуспокоились, стали обслуживать клиентов более или менее приемлемо. По их просьбе она попыталась уговорить свекра отступить от того правила, что униформа служащих должна быть сшита из сатина, его женщины приобретали на собственные средства. Дешевый быстро рвался и мохрился, платье быстро изнашивалось и превращалось в лохмотья, а покупка нового вела к непосильным затратам. Но, когда Луиза предложила свекру шить платья из более прочного материала, он сразу же встал на дыбы.

— Если не хотят одеваться по моим правилам, то в наше время найдется много других, которые будут ходить в рубище и посыпать голову пеплом, только чтоб получить работу. — И он ухмыльнулся. — Ничего-то ты не смыслишь в хорошем тоне, в этом ваша беда, иностранцев. Утонченность и хороший вкус — это только сатин.

Свекра невозможно было переубедить. Позже он заявил Роберту, что Луизе лучше заниматься своими простыми обязанностями — проверять товары и стоять за прилавком. К чему придет мир, если женщины будут покушаться на превосходство мужчин?

— Своенравная у тебя жена, — сказал он сыну. — Я это сразу понял. Если надо будет — поколоти ее, не бойся. Я твою мать тоже пару раз проучил, когда мы только поженились. Вреда не будет, зато они сразу начинают тебя уважать.

Роберт был буквально физически унижен и уничтожен и, разумеется, вылил свою злость на Луизу.

— Больше даже не заикайся по поводу «Престберис» и всего остального, что может вызвать недовольство отца! Я тебя что, мало предупреждал? Разве не по этой причине я согласился предлагать все эти новшества от своего имени? Знаешь, что отец мне посоветовал? — Он приблизил к ней свое побагровевшее лицо. — Поколотить тебя. И, клянусь Богом, я это сделаю, если ты не перестанешь артачиться.

Луиза побледнела, Роберт понял, что наговорил лишнего, и разозлился еще больше. Несколько дней их отношения были болезненно натянутыми, но он в конце концов решил проявить великодушие, купил ей цветы и сводил в театр «Друри-Лейн», а потом поужинать.

Роберт исподтишка присматривался к продавщицам. Действительно, платья на продавщицах выглядели отвратительно: проступали швы, ткань лопалась на локтевых сгибах и протиралась на спине, виднелись следы многочисленных штопок. На одной из девушек вообще были какие-то обноски. Он переговорил с ней у себя в кабинете. Симпатичная малышка, довольно бойкая и умненькая, однако от всей ее живости не осталось и следа, когда ей было велено купить себе новое платье.

— Но я не могу, сэр, — жалобно захныкала она. — Моего жалованья на это не хватит. Вы же знаете, что я какое-то время была без работы, я задолжала за комнату и вынуждена на всем экономить.

Роберт воспринял это довольно холодно, ничем не показав, как возбуждает его этот неряшливый вид, контрастирующий с аккуратно уложенными золотистыми локонами. Кое-где под протертыми швами виднелось белое белье и просвечивала кожа.