Сын Дога - Алекс де Клемешье

Первый слой, который наверняка проверили не раз и не два и до штурма общины, и после ее разгрома, в этом месте был тих, спокоен и пустынен. Как и положено первому слою в тех местах, где никто не живет, да и ездит нечасто. Та силища, что хлестала через край, наполняя магией исполинское жилище Хозяина и осушая Сумрак в окрестностях, не оставила никаких следов: Великий Потоп, устроенный Ворожеем, «ополоснул всю Землю», взболтал энергию всех слоев, выровняв между собой пространства, где ранее образовались избыток и недостаток Силы. И сейчас не было заметно никакой разницы между тем местом, где в сентябре проходило кольцо бессумеречной пустоши, и тем, где направленная Каскетом Сила бурлила, била фонтаном, расходовалась без оглядки и учета.

Так обстояли дела на первом слое. По предварительной оценке, то же было и на втором. И лишь переместившись туда, Угорь почувствовал слабую, еле уловимую вибрацию свинцового тумана. Если не знать, что искать, – и не обнаружишь, если не задаваться целью – и не поймешь.

Это в начальные посещения Сумрака любой Иной впитывает в себя новые ощущения и образы. Приглушенный низкий гул и ледяной ветер первого слоя, силуэты людей и контуры предметов, сквозь которые можно проходить. На втором – мертвый свет из-под облаков днем и три луны, три далеких, мутных, разноцветных пятна ночью. Багровое огненное облако на месте солнца, эта единственная цветная деталь на третьем слое… Поначалу все впечатляет и запоминается. Но чем дальше – тем меньше ты обращаешь внимания на антураж. Хотя, случается, даже бывалых и подготовленных сибирских магов пробирает дрожь при взгляде на Шаманское дерево, заметное на третьем слое отовсюду, откуда бы ты ни двигался, куда бы ни направлялся. Занятый своими делами – теми самыми, ради которых ты и шагнул вперед, в очередной раз подняв свою тень, – ты запросто можешь не заметить нюансов. Например, где-то есть синий мох, где-то нет – ни то, ни другое не является трагедией. А уж такая малость, как незаметная дрожь льнущего к поверхности тяжелого тумана, тебя станет интересовать в самую последнюю очередь. Особенно если ты и так с трудом добрался до второго слоя. Дрожит – и пусть себе дрожит! Главное, что не кусает и обратно не выдавливает.

Совсем другое дело, если ты ожидаешь встретить Пляшущего шамана, сотни лет бьющего колотушкой в бубен. Тут ты волей-неволей начнешь прислушиваться, приглядываться и выискивать те самые нюансы, на которые в другой ситуации попросту не обратил бы внимания. Тут тебе уже точно не покажется, что едва различимая вибрация – это продолжение шума «морского прибоя», который так завораживает новичков на первом слое.

Кто бы знал, как достал Евгения ритм во всех его проявлениях! Кто бы знал, как хотелось бы ему уехать туда, где нет ни тамтамов, ни барабанов, ни литавр, ни бубнов, ни кастаньет – туда, где вообще не знают, что можно поднять с земли деревяшку и начать выстукивать ею по пальме или валуну нечто упорядоченное! Но разве есть на Земле подобные места? Сентябрьские события вообще заставили его с подозрением относиться к любой звуковой вибрации, а последующее экспериментальное лечение чуть не привило отвращение к музыке в целом. Однако сейчас его пожеланий никто не спрашивал – Угорь сам влез в это дело.

Второй слой тянул силы, выкачивал их из тела вместе с теплом. Евгений нащупал третью сверху пуговицу посеревшего и будто отсыревшего в Сумраке пальто и переломил ее пальцами. Его окутал плотный кокон, не дающий внутренней энергии утекать так быстро и бессмысленно. Однако вместе с ощущением тепла и относительного покоя пришла и тишина – внутри кокона он перестал чувствовать вибрацию свинцовых облаков, поселившихся возле поверхности, прямо на нагромождении сухих извилистых лиан невероятной длины и мелких булыжников, в которые превратились рассыпавшиеся под ударами Ворожея кирпичи из фундамента терема. Чертыхнувшись, Угорь снял защитное заклинание, ставшее внезапной помехой.

Нужно было шагать еще глубже, лезть в ненасытную глотку Сумрака, истосковавшегося по таким вкусным гостям. Евгений бывал там – правда, считаное количество раз и не подолгу. Да чего уж? Он и на четвертом слое однажды побывал! Правда, не по своей воле, а как раз-таки по воле Сумрака. Или его порождения – Ворожея. И воспоминания о том, как он едва не растворился, едва не упокоился… ну, скажем так, не были любимыми воспоминаниями дозорного. Но одно дело, когда тебя ненароком зашвырнуло, а другое – когда тебе нужно самому туда попасть, предварительно штурмовав промежуточный Эверест – переход со второго слоя на третий.

Эту Джомолунгму Угорь все же покорил – правда, на четвереньках. Утвердился на коленях и только через минуту поверил в то, что глубинные течения уже не выдавят его обратно. Хотелось отдышаться, прийти в себя после столь трудного перемещения, но каждый лишний вдох здесь был эквивалентен лишнему глотку жизненной силы, которую с большим удовольствием потреблял Сумрак. Несвоевременные мысли, мол, надо было чаще практиковаться, Евгений постарался загнать подальше. И наконец осмотрелся.

Ему несказанно повезло: еще десяток шагов – и он оказался бы точнехонько в вертикальном потоке Силы. Здесь, на третьем слое, поток этот виделся бесцветным струящимся маревом – таким нежным, легким, таким безобидным. Но всего лишь беглого взгляда на следующий слой хватило, чтобы понять – здесь задействованы поистине чудовищные энергии. Неосторожное касание – и тебя разорвет в клочья. Не спеша перейти на четвертый, куда скорее всего придется вползать по-пластунски, дозорный поднялся на ноги и, пошатываясь, обошел поток. Струя, а точнее – столб, состоящий из множества переплетенных прозрачных струй, был диаметром с железнодорожную цистерну. Направление потока определить было невозможно: то ли из мира людей Сила текла на глубину, то ли, наоборот, с глубинных слоев наружу, то ли просто гуляла по кругу – зыбкое струящееся марево, казалось, не обладает вектором.

Вероятно, в реальности третьего слоя столб достигал небес с их облаками, набитыми сверкающими металлическими опилками. А то и протыкал их насквозь, устремляясь туда, куда ни один Иной еще не сумел ни подняться, ни заглянуть. Что же касается поверхности… Евгений поостерегся подходить к потоку Силы вплотную, но даже издалека сквозь марево угадывалось идеально круглое, ровное отверстие. Словно кто-то выкопал колодец и укрепил его стенки бетонными кольцами. В отверстие спускались лоснящиеся, будто лакированные, стебли или корни. Или наоборот – не спускались, а тянулись из недр наверх? Даже отсюда было понятно, что заглядывать внутрь – безумие, но подобраться поближе Угорь все-таки рискнул.

Шаг, всего-навсего один маленький шажочек – и плотная атмосфера будто стала еще плотнее. Еще шаг – и Евгений почувствовал, как невидимое нечто настойчиво его отпихивает. Не от колодца отпихивает, а прочь, прочь с этого слоя. «Ну уж дудки! – стиснул зубы оперативник. – Я не для того столько времени и сил потратил!» Он вынул из-за отворота невзрачного длиннополого камзола, в который теперь превратилось кашемировое пальто оттенка «кофе с молоком», гирлянду из четырех стеклянных флакончиков из-под йода. В каждом хранились законсервированные воспоминания – гневно-яростные, прекрасные, жуткие и чувственно-интимные. К счастью, не его воспоминания – со своими бы он, наверное, так просто не расстался. Да и не имел привычки консервировать на память какой-то яркий момент собственной жизни. Флакончики когда-то по отдельности хранились на складе служебных амулетов томского отдела, а соединить их в одну связку Угорь додумался сам. Как раз на такой случай. Больше года пролежали в арсенале районного отделения – и очередь наконец дошла и до них! Кинув гирлянду себе под ноги, он наступил на нее подошвой диковинного сапога со шпорой, вдавил каблуком в поверхность до хруста. Из-под ноги хлынула квинтэссенция чужих эмоций. Третий слой, привычный к тому, что такого рода пища попадает сюда либо непосредственно с носителем, либо просеянной сквозь сито двух верхних слоев, содрогнулся. Невиданная концентрация разноплановых чувств в одно время в одном месте! Это заставило Сумрак на время позабыть о вторжении Иного и заняться перевариванием более доступной и менее сопротивляющейся субстанции. То, что несколько секунд назад пыталось вытолкнуть, выдавить Евгения отсюда, отвлеклось, отступило, ослабило напряжение. И он умудрился сделать еще два шага. Теперь он стоял так, что марево, струящееся не то вверх, не то вниз, не то по кругу, буквально касалось его лица. Чуть ближе – и в лучшем случае сдерет кожу и оставит без носа. В худшем – примет гостя в водоворот, разорвет на мелкие кусочки и переработает материю в энергию. Страшно, да. Зато отсюда было видно отверстие в поверхности.