Змей Уроборос - Эрик Рюкер Эддисон

У слияния рек мы свернули влево, все семь сотен, и поскакали вверх по Трансдейлу в горы. Там на нас обрушилась плохая погода, хуже я не помню. В Трансдейле земля достаточно мягкая, и дорога короткая, как ты знаешь, отец, но нам пришлось нелегко, ибо каждая оленья тропа превратилась в ручей, под ногами образовалась слякоть, ничего не стало видно, только белый туман и ливень, и вода под копытами коней. Короче, когда мы взобрались на перевал, туман вокруг нас стал только гуще, а ветер сильнее. Все промокли до штанов, и в сапоги налилось по пинте воды.

Когда мы остановились на Седловине, милорд Брандок Дах не отдыхал. Он передал своего коня стременному, а сам ходил между нами. И для каждого у него находилось доброе слово, шутка и веселый взгляд, так что видеть и слышать его было все равно, что поесть и напиться. Но он не дал нам отдыхать долго. Мы повернули вправо, вдоль гребня, где дорога была еще хуже, чем в долине. Под ногами попадались камни, скрытые в вереске ямы, скользкие гранитные плиты. Честное слово, я не знаю коня, который мог бы одолеть такую местность хоть в дождь, хоть в ясную погоду, если он не был рожден и объезжен здесь. Он бы охромел или сломал ногу и сломал бы шею всаднику за два часа вдоль гребня. А мы ехали вдоль него десять часов, и еще останавливались напоить коней и накормить их, и последнюю часть пути проделали в ночной темноте, и все время под ветром и дождем, а иногда под градом. Дождь кончился, когда ветер сменился на северо-западный и подсушил скалы. Но он дул нам в лицо, и вместо градин летели крошки гранита. С подветренной стороны скал укрытия не было, штормовой ветер хлестал нас и хлопал крыльями по камням, как гром. О небеса, как мы устали! Мы промерзли до костей, почти ослепли и готовы были упасть, но ужасная война гнала нас вперед. Милорд Брандок Дах скакал теперь то впереди, то в конце строя, подбадривал воинов, которые видели, как он бодро переносил те же трудности, что и последний конник. Будто он ехал на большой свадебный пир. Он кричал: «Эй, парни, веселей! Когда эти болотные жабы с Друймы узнают, что наши горные пони скачут по горам, как олени, для них будет слишком поздно!»

Когда начиналось утро, мы сделали последнюю остановку и смогли спрятать все семь сотен лошадей в лощине под высокими утесами Эрнгейт Энда. Я тебя уверяю, что мы проделали это очень тщательно, чтобы ни одна любопытная свинья из Колдунии, взглянув вверх, не заметила на фоне неба ни признака лошади или всадника. Милорд сначала расставил часовых, а потом устроил нам смотр и проверил, чтобы каждый всадник получил завтрак, и каждый конь свой корм. Потом он встал за утес в таком месте, откуда была видна земля внизу. Он держал меня при себе для поручений. С первыми признаками рассвета мы посмотрели на запад и увидели Кротринг и морские заливы. Было не настолько темно, чтобы не разглядеть вражеский флот на якоре в Аурвате, и их лагерь, похожий на пасеку с множеством ульев, так что захотелось бросить вниз камень. Я впервые был с ним на войне. Честное слово, стоило видеть, как он лег на обрыв, выдвинувшись вперед, оперся подбородком о сложенные руки, отложил в сторону шлем, чтобы снизу не заметили блеска металла, и лежал тихо, как кот. Казалось, что он дремлет, но глаза его были открыты, и он смотрел на Кротринг. Даже отсюда издалека было видно, как жестоко они его разорили.

Потом на востоке из туч выкатилось большое красное солнце. В лагере под нами враги зашевелились. Там собирались отряды, поднимались знамена, трубили трубы. Из Гаштерндейла в лагерь галопом прискакало два десятка всадников. Милорд, не повернув головы, дал мне знак рукой позвать командиров. Я бегом привел их. Он быстро отдал им распоряжения, показывая рукой вниз, где кабаны Колдунии собирались на бой: воры и пираты, которые грабили народ его светлости на морском берегу и на реках, уже поднимали флаги и потрясали копьями, отходя от шатров к северу. Затем издали из лощин Гаштерндейла донесся звук, от которого сердце забилось: еле слышный из-за расстояния сигнал боевых труб Милорда Джасса.

Милорд Брандок Дах минуту подождал, глядя вниз. Потом повернулся, и его лицо сияло, как само утро. «Достойные лорды, – сказал он. – Быстро садитесь на коней, ибо Джасс уже сражается с врагами». Мне показалось, что он очень доволен. Я думаю, он был уверен, что в этот день от души задаст жару всем, кто причинил ему зло.

Вниз с Эрнгейт Энда мы ехали медленно. Кровь закипала в жилах, понукая нас спешить, но пришлось осторожно выбирать путь на неровном склоне, косом, как крыша, с ручейками, влажным мохом, камнями и осыпями. Ничего не оставалось делать, как предоставить выбор пути лошадям, и они мужественно снесли нас с крутизны. Еще на полпути вниз мы увидели, что начинается битва. Колдуны и главное войско Милорда сшиблись так яростно, что, я думаю, заметили нас не раньше, чем мы оказались на ровной земле и стали строиться к атаке. Трубачи затрубили боевой клич: «К Брандоку Даху, враг, не лезь!» и мы, как камнепад, скатились на поле Кротринга.

Отец, я плохо помню, как проходила битва. Отряды встречались, как потоки в половодье. Кажется, они пытались расшвырять нас вправо и влево, чтобы выдержать наш удар. Те, что были впереди нас, падали, как колосья под градом. Мы развернулись в обе стороны, часть наших атаковала их правый фланг и отбросила их назад к собственному лагерю, а большая часть, и я в том числе, остались на нашем правом фланге. Его светлость скакал на буйном и упрямом коне, колено в колено с ним скакали Стиркмир из Блеквуда с одной стороны и Тармрод с другой. Их натиска не выдерживали ни люди, ни лошади, они все время были в гуще боя, расшвыривая пехотинцев, отрубая головы и руки, рубя вражеских воинов с головы до пояса и с плеч до седла. Кони, потерявшие всадников, бесились, а кровь разбрызгивалась по земле, как болотная жижа.

Когда приугас первый пыл атаки, мы почувствовали, как они сильны. Кориниус, как оказалось, с конниками и копейщиками сам оторвался от своего передового отряда, который заставил наше главное войско отступить, и атаковал лорда Брандока Даха. Сбоку стояли метальщики с пращами, им он приказал гнать нас назад. Получилось, что в разгар сражения мы все же вернулись к лагерю. Дьявольщина, там стало жарко! Кони и люди путались в растяжках шатров, шатры рвались, кони топтали битую посуду, а с причалов подошел король Лаксус с моряками, и они стали подрезать сухожилия нашим коням, пока Кориниус нападал с севера и с востока. Кориниус в бою больше похож на дьявола из ада, чем на смертного. Двумя первыми ударами своего меча он поразил двух наших лучших командиров, Роменарда из Долни и Эмерона Галта. Стиркмир, вставший у него на пути, оказался повержен вместе с конем и копьем. Говорят, что Кориниус дважды сшибался с лордом Брандоком Дахом в тот день, но оба раза они расходились, не доходя до рукопашной.

Ты знаешь, отец, что я не новичок в боях, я уже бывал в других странах со своим милордом и милордом Голдри Блажко, а в минувшем году пережил разгром при Кросби Аутсайксе, потом дрался в войске милорда Спитфайра в Бриманском Рапсе, и в кровавой битве под Тремнирским Обрывом. Но такого сражения, как вчерашнее, мне никогда не приходилось видеть. Не бывало доселе таких ратных подвигов. К примеру, Камерар из Стропардона двуручным мечом нанес одному из врагов такой удар по бедру, что меч разрубил ногу, седло и коня. А Стиркмир из Блеквуда, которого уже сочли убитым, выскочил, как дьявол, из кучи трупов, и хотя потерял шлем и получил три или четыре тяжелых раны, колющими и режущими ударами меча удерживал дюжину колдунов, пока они не отступили перед ним, все двенадцать. Но и эти подвиги – ничто по сравнению с подвигами милорда Брандока Даха. За короткое время под ним были убиты три коня, а он даже не был ранен, что уже чудо. Один раз, когда он оказался на земле, на него наставил копье один из лордов Колдунии. Но он молниеносно вскочил на ноги, схватил копье врага двумя руками и концом древка столкнул его с седла. То был принц Карго, младший из сыновей Корунда. Долго будут колдунские девы всматриваться в море, никогда больше не приплывет домой этот красивый юноша, потому что милорд нанес ему такой удар мечом по шее, когда он упал, что голова его отлетела, как мяч, а милорд мгновенно вскочил на его коня и зарубил еще много врагов. С виду он строен и гибок, но неутомим. Я думаю, что последний удар в этом сражении дался ему так же легко, как и первый. Камни из пращей, удары мечами и копьями словно не задевали его. Так можно соломинками бить по алмазу.