Смерть на кончике хвоста - Виктория Платова

— Так и сказала, что охранной?

— Так и сказала. И чтобы собака была взрослой… Чтобы,стало быть, время на воспитание не тратить. Вот мы и отдали Туму.

— А она, значит, охранная, эта ваша Тума? И голосвсегда подает, когда кто-нибудь к двери подходит?

— Должна… Должна подавать!

— Хорошо. Теперь о девушке.

— Девушка была красавица. Редкая… Я таких и не видел,честное слово!

Саня вытащил из кармана несколько фотографий. Это были тесамые фотографии с уклоном в порно, которые Леля выудил из-под кожаной курткина квартире Радзивилла. Но теперь, во избежание неловкости, помутнения глазногохрусталика и непроизвольной эрекции, срамная часть снимков была отделена отболее целомудренного лица Литвиновой. Сам же портрет был увеличен.

— Эта? — спросил Саня и разложил перед Вайно-неномфотографии.

— Вроде эта… Во всяком случае, похожа, —подтвердил Нестор Иванович. — Красота, она и есть красота. А вот мою Найкуни с кем не спутаешь. Даже щенята узнают. По длинному носу.

Саня быстро пресек лирическое отступление:

— Ну, так что девушка?

— А что девушка? Кроме как красивая, ничего особенногосказать о ней не могу. Разве что она выглядела немного нервной.

— Что значит — «выглядела немного нервной»?

— То и значит. Доберманов не просто так выбирают.Особенно взрослых. Доберман — собака неустойчивая. И к тому же коварная. А еслиуж решился на взрослого добермана, несмотря на все издержки, — значит,тебя прижало.

— А эта ваша Тума…

— Да нет, — Вайнонен перевел дух. — Тума —это особый случай.

— Что же в ней такого выдающегося? Вайнонен шумноотхлебнул из чашки и утерся рукавом.

— В том-то и дело, что ничего, — сказал наконецон. — Тума — это бракованный материал.

— Ну ты даешь, Нестор Иваныч, — снисходительноудивился Саня. — Подсунул беззащитной девушке дрянную собаку?

— Да никакая она не дрянная. Просто характер у нее неохранный и не сторожевой. — Вайнонен наклонился к Сане, обнажил длинныезубы, смахивающие на бивни слона, и хихикнул. — Мамаша ее убежала в течку,с трудом нашли. А пока бегала, кто-то из дворняг постарался. Да еще из самыхчто ни на есть безобидных. Вот Тума и пошла — экстерьером в мамашу, ахарактером — в папашу беспородного. Только вид устрашающий и морда исправная, атак — болонка болонкой. Гавкает через раз и избирательно. Словом,по-человечески ко всему относится.

— А как же два трупа и сорванный скальп? — Санярешил тянуть свою линию до конца.

— Вот и я думаю — как? На нашу это не похоже.

— А девушка?

— Девушка нервничала. Я же говорю, как будто бояласьчего-то. Потребовала самую обученную и злобную суку.

— Так и сказала — «злобную»?

— Может, и не так, да только я так понял.

— И что же ты, Нестор Иваныч, оконфузился?

— Пожалел красавицу. — Вайнонен протер очки ишумно вздохнул. — Чужому человеку со взрослым доберманом не справиться. АТума — в самый раз. Жили бы душа в душу…

— Это точно. А уши у тебя не шевелились, когдакрасавице за ее же деньги фуфло подсовывал?

— Не такие уж и большие деньги были. Всего-то тристадолларов. Я за обученную собаку вдвое больше беру. А то и втрое.

— Что ж очки новые не прикупишь? С таких-то денег?

Вайнонен встал и отодвинул заляпанную жиром занавеску соштампом «МПС. СМЕНА». Должно быть, эта занавеска была украдена в одном изпоездов в незапамятные времена.

— Видите, сколько собак? Производство. А в производствонужно вкладывать. Закон рынка.

— Ну ладно. А вот с девушкой нехорошо получилось.Обманул ты ее, Нестор Иванович.

— Да не обманул я! Как раз напротив, пожалел цветущуюкрасоту. А Тума — она очень грозного вида. Только самоубийца подойдет. Так чтоневинность соблюл и капиталец приобрел. Все довольны.

— Ага. Кроме жертв нападения. Готовься, НесторИванович. — Саня решил дожать Вайнонена: он уже и сам почти поверил в имже придуманную страшилку. — Будем вызывать как свидетеля.

— Может, спутали что-то? Может, это не Тума? Не моглаона…

— Как же не Тума? Вот здесь так в родословной иуказано: от лучших зарубежных производителей, потомков Герхильды фон Тюринген.Родословную тоже сам клепаешь?

— Ну что вы! — Вайнонен зарделся и сразу жепостарался перевести тему:

— А девушка? Она не пострадала?

— В бегах твоя девушка… Возможно, что и за границуукатила.

— А собака? Тума?

— Тума тоже в бегах, — вздохнул Саня. И это былаединственная правда, которую изрыгнул его лукавый милицейский рот за последниедесять минут.

— Так а я? Со мной что?

— Живи пока. Свидетелем, возможно, вызовут. А набудущее учти: никаких подлогов. У нас твоя крокодилья ферма теперь на заметкебудет.

…На ближайшую электричку Саня опоздал.

Но теперь это было неважно. И мокрый снег, который пошелсразу же, как только он распрощался с Вайноненом и вышел на улицу, был неважен.Важным было только одно: поездку в Пудость можно признать удавшейся. ДарьяЛитвинова купила охранную, как она думала, собаку, потому что она чего-тобоялась.

И довольно серьезно.

13 февраля

Леля

Дело принимало паскудный оборот. Самый паскудный из тех,которые только можно себе представить.

Леля понял это сразу, как только получил результаты экспертизы.Впрочем, ее можно было и не проводить, потому что результаты лежали наповерхности. Небрежно затертая кровь на полу действительно принадлежалаРадзивиллу. На перочинном ноже, найденном в сумочке покойной, тоже былиобнаружены следы крови Радзивилла. И с некоторой натяжкой нож с выбрасывающимсятонким лезвием можно было назвать орудием преступления.

Но это не объясняло присутствия мертвой Литвиновой вкоттедже. Зачем она вернулась? Взяла рубаху, но забыла нож? И приехала за ним?И по ходу пьесы решила уколоться, да не рассчитала?

Как бы то ни было, на сегодняшний день это являетсяединственной правдоподобной версией: и отсутствие отпечатков, и наличие билетав Мурманск только подтверждают это.

Мотив, худо-бедно, тоже просматривался. И все упиралось всадистские наклонности Радзивилла. Возможно, он вошел в раж, сделал девушкенестерпимо больно, она попыталась защититься и убила его случайно. Такое тожеможет быть, если…

Если Радзивилл был садистом.