Смерть на кончике хвоста - Виктория Платова
Шрифт:
Интервал:
А если он был мазохистом — то есть страдающей стороной?
Самым удивительным было то, что за несколько дней, которыеон вплотную занимался Литвиновой, он так ничего и не смог узнать о ней. Ну, нето чтобы совсем ничего, но все-таки…
Во-первых, квартира на Большом проспекте. Дарья вселиласьтуда только два месяца назад. А до этого счастливого события в паспортепокойной красовалась отметка о том, что она проживает в городе АпатитыМурманской области. Очевидно, до последнего времени она просто снималаквартиры. Как это делают тысячи людей, тщетно жаждущих покорить надменнуюСеверную столицу.
Во-вторых, ее профессиональная деятельность. Онадействительно работала в «Калипсо», но эта ее работа носила скорееэпизодический характер: за последние три года — несколько крошечных и не такихуж впечатляющих контрактов, пара-тройка съемок в рекламных роликах, не болеетого. С большей или меньшей периодичностью она появлялась лишь в показахколлекций, но ни с одним из модельеров не сотрудничала постоянно. И находилась,что называется, на подхвате.
Запасной игрок, ничего не скажешь. И всему виной наркотики.
Интересно, как, не имея постоянных источников дохода, онасмогла купить себе квартиру в престижном районе, обставить ее и набить дорогойтехникой? Впрочем, на этот вопрос можно было ответить и не имея особенногорячечного воображения. Такой вариант добычи средств к существованию юмористСаня Гусалов характеризовал достаточно двусмысленной фразой: «Ласковая телка удвух папок сосет». Что-то похожее ему уже приходилось слышать и от ВиолеттыГатти, и от Регины… Регина.
Так. Взять себя в руки и постараться не думать о ней. Хотябы в рабочее время.
Впрочем, не думать получалось мало. Вернее, не получалосьсовсем. Без Бадер Леля задыхался. Это было не поэтическим преувеличением, асамой настоящей физиологической реальностью. С появлением Регины Лелябыстренько ознакомился с собственной анатомией, о которой до последнего временидаже понятия не имел. Теперь он точно мог определить, где находится сердце,которое постоянно прыгало на скакалке, как какая-нибудь семилетняя девочка. Иликачалось на «тарзанке», как какой-нибудь семилетний мальчик. А стоило емутолько увидеть Регину, ее глубокие глаза и такой самостоятельный шрам на щеке,как все его внутренние органы сбивались в кучу и еще долго не хотели отлипатьдруг от друга.
Регина почти переселилась к нему, но о дальнейших отношенияхне было сказано ни слова. Она первая наложила на это табу. Послеодного-единственного разговора в постели.
Это была их вторая ночь, как раз после обыска на квартиреЛитвиновой.
Самым нежным голосом, на который он только был способен,Леля потребовал ясности в будущем. Это требование плевать хотело и на работуРегины, и на ожидающий ее тихий Безансон. Но и здесь Бадер оказалась на высоте.
— Обещай мне, что никогда не попросишь от меня никакихжертв, милый, — сказала она. — Ни жертв, ни жертвоприношений.
Леля выразился в том плане, что никаких жертв ему не нужно,но…
— Если я с тобой, то я — с тобой, — Регинапоцеловала его в грудь. — Мы вместе, как же ты можешь желать большего?
— Вместе, но не совсем…
— Люди либо рядом, либо нет. «Не совсем» не бывает. Всеочень просто. И жизнь вообще очень простая штука.
— Если ты уйдешь…
— Я не уйду.
— Но ты… Ты ведь совсем другая… Твоя работа и все этилюди вокруг тебя, все эти мужики, — Леля вдруг скатился на подленькуюревность. — Ваша работа, она предполагает…
Она не дала ему закончить:
— Ничего она не предполагает. Если ты думаешь, что меняможно соблазнить мешком денег, упакованным в штаны от Версаче, то ты глубокоошибаешься. У меня психология некрасивого человека.
— Что ты сказала? — Леля засмеялся и обнялдевушку. — Некрасивого человека?
— Я же рассказывала тебе, какой я была… И если бы неВета…
Выслушивать панегирики рыжей Виолетте Сергеевне Леля был ужене в состоянии. Но благоразумно промолчал: Регина относилась к Гатти, какотносятся к открытой кровоточащей ране — с максимальным вниманием имаксимальной осторожностью.
— А для некрасивых ничто не имеет значения, кромечеловеческой души.
— Конечно, они довольствуются малым, — неудачнопошутил Леля.
— Ну что ты… Некрасивые заглядывают в самые глубокиеколодцы и берут по максимуму.
— Я надеюсь…
Он так до сих пор и не мог понять, что же нашла такаяблестящая небожительница, как Регина Бадер, в нем, Леле. Ведь не на внешностьже она купилась, в самом деле, не на рутинную работу следователя! Или в самойглубине колодца Лелиной души она увидела то, что ей всегда не хватало? Надо быи самому заглянуть на досуге…
А сейчас — Дарья Литвинова.
Регина рассказывала о ней со сдержанной грустью, Гатти — с горькимцинизмом, но все сводилось к одному и тому же: Литвинова обожала мужчин и с ихпомощью решала все свои проблемы. После обыска и муторного составлениянеобходимых бумаг и отчетов они с Региной снова отправились в «Доктор Ватсон».Там Регина поведала Леле о двух девушках, которые с самого основания агентствастали визитной карточкой «Калипсо», — Ксении Никольской и ДарьеЛитвиновой. Чуть позже к ним присоединилась Регина Бадер, которую КсюхаНикольская сразу же прозвала Бадер-Бадер (по аналогии с Баден-Баденом): отчастииз-за созвучия слов, отчасти из-за терапевтического воздействия, котороеоказывала Регина на более темпераментных подруг. «Ты, Бадер-Бадер, прямобальнеологический курорт в горах Шварцвальда, да и только», — любилаподшучивать образованная шлюха.
Впрочем, их близкой дружбы хватило только на два года.
Потом девочки повзрослели и предпочли пробиваться водиночку. Все, за исключением Литвиновой. Она просто физически не могла долгонаходиться одна — сказывалось горькое апатитское сиротство.
— Она была слишком зависима от мужчин, — сказалаРегина Леле. — Может быть, именно это ее и погубило.
— Разве это плохо?
— Ты шовинист. Женщине нужно быть независимой, чтобыпо-настоящему почувствовать, что она женщина, — улыбнулась Регина.
— А какие отношения были между Никольской и Литвиновойв последнее время? — Леле все еще не давало покоя то, что Никольскаяотказалась опознать фотографии Дарьи. Он бы с удовольствием спросил об этомсаму Ксению, но та улетела в Прагу.
— Что ты имеешь в виду?
— Остались ли они хотя бы приятельницами?
— Не знаю… Мы давно не собирались вместе. И толком неразговаривали. Не думаю, чтобы они часто встречались. Если судить по последнимдвум годам, характер у Дарьи резко испортился. Всех женщин она считалаконкурентками в борьбе за самцов, и это стало своего рода манией.
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!