Дети декабря - Платон Беседин

Где-то я относился к старику как к ребёнку, и в этом чувстве было что-то от моих отношений с дочерью. Но связь с Фомичом ослабла, стоило мне, закопавшись в делах, видеть его реже, и теперь я боялся, что нечто подобное может произойти между мной и Ксюшей. Осталось ли моё отцовское чувство полным, глубоким, всепримиряющим, когда я перестал жить вместе с дочкой? В момент, когда Ксюша ощутила моё удаление от её матери, она, невольно копируя, наследуя, сама отдалилась от меня, и я, испытывая досаду и раздражение, начал выстраивать отношения заново; это казалось непривычным и во многом неправильным, ведь любовь либо есть, либо её нет, и теперь мне приходилось нащупывать, создавать её заново.

Но короткий, хоть и томительно-нервный опыт возвращения отцовства убедил меня в том, что любовь – тоже путь, тоже навык, что она может одрябнуть, как мышцы, и её необходимо закачивать, поддерживать, каждый день тренируясь, – пусть я и не представлял, что моя любовь к Ксюше может истончиться, померкнуть – нет, она наверняка бы жила и сохранялась независимо ни от чего, хоть вокруг и плодилось бы зло, равнодушие, множились бы искусы и соблазны, но вот для того, чтобы любовь, расцветая, перекрывала их, – для этого требовались мои навыки и усилия. И поиск медальона как продолжение моей заботы о старике был одним из этапов на этом пути.

Однако, пробежав по торговым рядам возле Центрального рынка, где торговали, казалось, всем, от крымского мыла и чая до футболок с Путиным, – я не нашёл ни одного коня. Правда, в палатке с рок-атрибутикой патлатый мужик в очках как у Джона Леннона на минуту вернул мне надежду.

– Конь, значит, – заворочался он в своей берлоге. – Хм, знаешь, есть у меня конь…

Мужик полез под прилавок и, выбравшись, протянул мне медальон на кожаном шнурке. Конь там, действительно, был, хоть и с драконьими крыльями, но смутили меня даже не они, а рогатый всадник.

– Это кто?

– Всадник апокалипсиса, – серьёзно сказал мужик.

Пришлось идти дальше, уже на сам Центральный рынок, а после в сувенирные лавки на Большой Морской, но нигде не продавались медальоны, медали, талисманы с конём. Подков хватало, а вот тех, кому они предназначались, не нашлось. Измученный жарой, я находился до кровавых мозолей, забитый разочарованием и усталостью, и уселся на отдых в ирландском пабе, чтобы искать медальоны с конём через интернет. Заказал «Гиннесс», его принесла рыжая девушка, так долго и мило улыбавшаяся мне, что я решил, будто мы знакомы. Медальонов, монет с конями в интернете хватало: и золотых, и серебряных, и металлических, и любых других, но требовалось время на доставку, а, вспоминая старика, я понимал, что времени у меня нет. Я подозвал официантку.

– Ещё пива? – улыбнулась она.

– Нет, спасибо. Посчитайте, пожалуйста. – Я спешил в ювелирный.

– Конечно, одну минуту. И помните: всё уже хорошо, а будет ещё лучше.

Я не сразу сообразил, что эта фраза не была дежурной – официантка приглашала к диалогу.

– Думаете? – улыбнулся я.

– Уверена. Вот вам чего для полного счастья не хватает?

Она лезла с банальностями, но искренность, с которой она произносила свои глуповатые фразы, компенсировала их навязчивость.

– Для полного? Да там, знаете ли, немалый список, но вот в данный конкретный момент мне не хватает коня.

– Хотите покататься на коне? – она не переставала улыбаться.

– Нет, мне нужно что-то типа медальона с конём.

– Вроде кулончика?

Я уже и забыл это слово, хорошее слово, как раз для поисковой системы.

– Да, вроде того. Сегодня весь день его ищу.

– А если я помогу, закажете ещё пива?

– Закажу. И вам, и себе.

– Ну, я на работе, но от чаевых не откажусь, – она улыбнулась. – Сейчас принесу вам бокал. – Официантка пошла к барной стойке, вернулась с бокалом «Гиннесса» и телефоном.

– Запишите номер. Её зовут Олесия.

– Как?

– Олесия! Не Алеся, не Олеся, а именно Олесия, – официантка сделала нажим на последние буквы. – Она мастерит всякие интересные штучки, хенд-мейд. Наверняка у неё есть и лошадки.

– Спасибо.

– Не за что, приходите ещё, – она подмигнула.

Я набрал Олесию. Голос у той был рассеянный.

– Мне нужны кулоны или медальоны, на которых был бы изображён конь.

– Особенный конь?

– Нет…

– У меня есть Пегас, бисерный.

– Что?

– Бисерный Пегас, сумка, расшитая бисером, очень красиво…

Я понял её не сразу.

– Нет! Мне нужен медальон. Тот, что носят на шее. С конём.

– Да, и такие есть, хотя, знаете… – И она начала рассказывать мне о сумке с Пегасом. Не сразу мы договорились о встрече.

Олесия жила совсем недалеко от госпиталя, в старых домах на улице Розы Люксембург. Дорога туда шла от Ластовой площади и была выложена плитами, на которых отпечатались продольные и поперечные полосы, точно от гриля. Дома, старые, одноэтажные, часто заколоченные, выходили прямо к дороге, их затеняли сливовые и алычовые деревья. Налившиеся, перезревшие плоды падали на землю, создавая пахучую бродящую массу, возле которой роились мухи и мошкара. Сама Олесия казалась плотью от плоти этой старой, полузаброшенной улочки – хиппи в цветных фенечках, безделушках, пёстрой майке с изображением конопли и расклешённых джинсах, словно Вудсток был не пятьдесят лет назад; щёки её были густо покрыты россыпью красных прыщей, а один глаз чуть косил.

С собой Олесия принесла коробку, обклеенную вырезками из журналов. Мы сели на небольшой парапет под разросшимся пыльным папоротником, и Олесия раскрыла её: так девочки демонстрируют «сокровища», прежде наболтав восторженно-бессвязной чепухи. «В коробке с карандашами…» – я вспомнил эту песенку, вспомнил детство. Олесия и сама была как ребёнок. В её коробке лежало множество браслетиков, кулончиков, фенечек, безделушек – именно так, с уменьшительными суффиксами, потому что всё было маленькое, игрушечное, яркое, – и она выловила оттуда два медальончика. На одном, сделанном, кажется, из прорезиненной пластмассы, виднелась лишь голова коня, а вот на втором – серебряном – конь как бы застыл на бегу и смотрелся, хоть был небольшого размера, внушительно, грациозно – так, что я даже залюбовался.

– Сколько?

– Тебе нравится? – не отвечая на вопрос, Олесия подвинулась ко мне.

– Очень. Сколько ты хочешь за него?

– И мне нравится. Мой любимый. Я просто хотела показать его. – Она заболтала ногами. – А зачем он тебе?

– Да так, – я не хотел отвечать.

– Тогда он не твой.

– Что?

Она выхватила медальон у меня из рук. Я испугался, что наткнулся на сумасшедшую, что удача вместе с конём ускакала прочь.