Инквизитор. И аз воздам - Надежда Попова

– Прежде отчего-то не вставали, – заметил Курт и обернулся, когда от двери послышалось тихое «майстер Гессе!».

– Майстер Гессе, – как-то сдавленно повторил Ульмер, застыв на пороге и с опасением косясь на тело утопленницы. – Ваше указание исполнено. Я привел ее мать в Официум. Как вы и велели, в камеру запирать не стал, выделил ей самую дальнюю комнату… О том, что она здесь, всем известно: когда мы явились в ее дом, он уже был окружен людьми, но где именно в здании Официума эта женщина находится сейчас – известно только мне.

– Молодец, – кивнул Курт и, помедлив, спросил: – Как она?

– В stupor’е, – вздохнул Ульмер. – В ужасе от смерти дочери и от всего произошедшего; клянется, что «ее маленькая Ульрика не может быть ведьмой».

– Сходи к ней, – тихо попросила Нессель, мягко тронув Курта за локоть. – Поговори. Скажи, что так никто не считает, успокой ее, нельзя оставлять мать в таком состоянии, это жестоко и несправедливо.

– Быть может, все-таки уйдешь отсюда? – не ответив, спросил он без особенной, впрочем, надежды. – Ян за тобой присмотрит. Ты без завтрака, поднялась рано, а у меня сегодня будет тяжелый день, полный беготни, и если ты останешься – тебе придется таскаться со мною или сидеть целый день в Официуме.

– Нет, – решительно отрезала Нессель. – Я не уйду. И в вашем Официуме сидеть не стану – я буду с тобой. Ты сходишь поговорить с матерью этой девочки?

– Здесь найдется чем перекусить? – вновь оставив ее слова без ответа, осведомился Курт, и Ульмер неловко передернул плечами:

– Есть запасы на крайние случаи, но весьма скудные и не сказать чтоб особенные разносолы. Ко всему прочему, их давненько не обновляли – сами понимаете, майстер Гессе, поводов не было, как-то оно было ни к чему…

– Могу сбегать, – предложил Лукас. – Заодно присмотрюсь-прислушаюсь, что теперь творится в городе.

– Хорошо, – подытожил Курт. – Сбегай и прислушайся. Петер, мне нужны краткие отчеты по результатам первых допросов арестованных. Ян? Не спускай глаз с Готтер. Я поговорю с матерью убитой.

– А потом?

– А потом еще кое с кем, – недобро отозвался Курт. – И очень надеюсь, что до допроса там дело не дойдет.

Альтенбург утвердился на самом высоком холме Бамберга, и его центральная башня в три этажа была видна издалека – строгая, узкая, как маяк; да маяком, в том числе, она и была – железная комната-корзина под самой крышей в былые времена использовалась для того, дабы вовремя подать сигнал всей округе в случае опасности. Однако свет в ней давно уже не зажигался, а подходы к Альтенбургу кое-где поросли мелким молодым леском; правду сказать, вблизи самой крепости деревья были тщательно вырублены, трава выкошена, и приблизиться к епископской резиденции незамеченным было невозможно.

Башня была видна практически из любой точки города, отчего создавалось обманчивое впечатление близости, и Курт предположить не мог, что тащиться до Альтенбурга придется без малого час. Не будь рядом Нессель, он, разумеется, добрался бы скорее, а то и попросту вывел бы из стойла скучающего жеребца, однако настоять на своем и таки отправить ведьму в «Ножку» майстер инквизитор так и не решился. Почему – он не мог объяснить себе сам, но отчего-то засели в памяти слова охотника «она сказала, что должна быть здесь», сказанные на берегу Регнитца у ратуши. На вопрос «зачем», заданный ведьме, когда суета чуть улеглась, та лишь нахмурилась, коротко отозвавшись: «Шутишь? Так штормило!» Объяснить доходчиво, что она имела в виду, Нессель так и не сумела, и Курт махнул рукой, отложив попытки добиться внятных растолкований на потом. Вверх по крутому холму он шагал, косясь на свою спутницу и с прежним неприятным чувством отмечая, что в ее присутствии ощущает себя в большей безопасности, точно его сопровождает не слабая женщина, а pro minimum пара парней из зондергруппы.

К низкой калитке во внешней стене они подошли изрядно утомленными – не столько физически, сколько морально: Курт был убежден, что думала ведьма весь этот неполный час о том же, о чем и он, – что творится сейчас за их спинами, на городских улицах, о чем перешептываются в домах, что пересказывают друг другу горожане и во что теперь это может вылиться… Безвестность и невозможность быть сразу всюду и если не контролировать, то хотя бы видеть происходящее – выматывала и раздражала. Казалось, пока он здесь, вдалеке и в неведении, Бамберг падает в разверстые глубины Ада…

На стук в калитку долго никто не отвечал, и лишь когда майстер инквизитор, не церемонясь, саданул в доски ногой, приоткрылось небольшое окошко, в коем обнаружилось недовольное лицо привратника.

– Святая Инквизиция, Курт Гессе, – приподняв к нему Сигнум, коротко бросил Курт. – Мне надо видеть Его Преосвященство Георга фон Киппенбергера. Немедленно. Нет, – продолжил он, не дав лицу возразить или задать вопрос, – мне не назначено, о моем визите Его Преосвященство не предупрежден, город не в осаде, не горит и не наводнен демонами. И тем не менее, войти и задать несколько вопросов господину епископу мне безусловно необходимо.

– Если вам не была назначена аудиенция… – начал привратник, и Курт повысил голос:

– За последние пару часов не нашлось ни единого наушника, который передал бы Его Преосвященству свежие новости? Сомневаюсь. А стало быть, он должен понять, что я явился сюда не от скуки и не для того, чтобы обсудить проблемы усиления позиций гвельфов в Милане или цены на рыбу в Баварии. Мне. Нужен. Епископ. Сейчас.

– Я глубоко уважаю вас, майстер инквизитор, как представителя Конгрегации, – недовольно скривился привратник, – и Его Преосвященство, уверен, тоже, однако…

– Я сюда все равно войду, добром или худом, – вновь оборвал Курт, и тот запнулся, глядя на непрошеного гостя уже не просто неприязненно, а почти с ненавистью. – Можешь так и передать Его Преосвященству. Ответа я, так и быть, подожду по эту сторону стены, но очень советую меня здесь не задерживать. Если принятие решения станет для Его Преосвященства отчего-то слишком затруднительным, пусть вспомнит девяностый год, Кельн, и подумает еще раз.

Привратник мгновение молча смотрел на него, явно желая послать визитера по известному направлению, не дожидаясь решения хозяина резиденции, и, наконец, кивнул:

– Да, майстер инквизитор. Передам слово в слово.

– Очень на это надеюсь, – подчеркнуто любезно улыбнулся Курт, и окошко захлопнулось снова.

– А что было в Кельне в девяностом году? – тихо спросила Нессель; он передернул плечами:

– Я сжег архиепископа Кельнского.

– Ты всегда начинаешь знакомство с угроз?

– С тобой же не начал.

– Со мной ты его начал с обмана.

– А с другими – по ситуации. Но главное, чтобы угрозами, а то и их исполнением, знакомство не заканчивалось, разве нет?

Ведьма не ответила, одарив его упрекающим взглядом исподлобья, и обернулась на простирающийся внизу город, глядя на его улицы, крыши и шпили Собора с тоской. Отсюда город казался спящим – разглядеть людей на улицах было невозможно, и чудилось, что там, в отдалении, Бамберг застыл неподвижно, затаился, сжался…