Песня зверя - Кэрол Берг

Нарим склонился ко мне:

— Простите, мальчик мой, кто же знал, что так получится. Я думал, вы обрадуетесь Ларе. Она прибыла сегодня утром, целая и невредимая, и во что бы то ни стало хотела видеть вас. — Элим дал мне еще воды, умыл меня, а потом, застав меня врасплох, влил мне в рот еще флакон отравы. — Ищите утешения у ваших богов, Эйдан, если они у вас еще остались. А как только мы покорим вашего дракона… Что ж. Обещаю вам, что больно не будет.

На языке у меня вертелся вопрос — никогда еще не жаждал я ответа так сильно, несмотря на безумие, смерть, таинство, любовь и все прочее, что составляло мою жизнь. Ответ надо выслушать во что бы то ни стало.

— Она знала?

— О том, что я намерен покорить драконов? О том, что вы умрете, как только это случится? — Он печально улыбнулся. — Конечно, знала. Она все знала. Мы же говорили вам, как страстно она хочет летать.

Это простое открытие лишило меня всякой воли к борьбе. Надежда умерла, а с нею и любовь, и сила. Больше я ничем не могу помочь драконам. Ларе. Себе. Ничем. Я закрыл глаза, почувствовал, как бурлит внутри Наримово снадобье, и отдался на волю безумию.

— Эйдан! Эйдан, ты меня слышишь?

Ночь уже перевалила за середину, а этот сенай… он был бы совсем как мертвый, если бы не жар, расплывавшийся от него волнами. Я трясла его за плечо, била по щекам, зачерпнула в оставленную Наримом плошку озерной воды и выплеснула ему в лицо. Глаза тут же открылись, но взгляд был совершенно бессмысленный. Он не шевелился.

— Эйдан, просыпайся! Время уходит! Эйдан Мак-Аллистер, да будешь ты меня слушать или нет?! — Я зачерпнула еще воды и лила ему на голову, пока не наплескала изрядную лужу. Он бы захлебнулся, если бы я не ухватила его под мышки и не посадила спиной к скале. — Эйдан! Если ты не очнешься сию же минуту, то будешь жалким распоследним слизняком! Надо спасать проклятых тварей!

В звездном небе пронеслась, протяжно крикнув, какая-то птица. Крошечная темная тень отразилась в озерной глади. Волна мягко набежала на берег, почти докатившись до Эйдана, а я принялась рыться в карманах куртки — искала одну штуковину, которую стащила у Нарима.

— Ах ты проклятый безмозглый… — В замок набился мокрый песок, и ключ нипочем не хотел поворачиваться. Эйдан обмяк у скалы, как труп. — Нет уж, я тебя отсюда вытащу, только уж будь любезен, очнись, — мне одной тебя не уволочь! Эйдан, да помоги же мне!

Запястья у него были покрыты сочащимися волдырями, присыпанными песком, и я снова прокляла Нарима за фанатичную жестокость, которая совершенно не вязалась с воспоминаниями о нежных руках, выхаживавших меня, когда мне было тринадцать. Но мне ли кого-то обвинять? Мои-то преступления ничем не загладишь…

— Ну давай же, сенай! Нарим там весь издергался, наверно, уснуть не может! Он же придет сюда поглядеть на тебя, будет стоять на страже, будет ждать на берегу с кровавиком, когда прилетит твой дракон! Надо, чтобы тебя тут не было, когда прилетит Роэлан, а не то ты так тут и останешься! — Я снова шлепнула его по щеке, а потом взяла в ладони его узкое лицо. — Слушай, Эйдан, я знаю, где ты сейчас, я сама там была, только я не умею петь, как ты мне пел, и не могу вернуть тебя оттуда. Эйдан, пожалуйста, ищи дорогу сам!

Веки у него дрогнули, глаза открылись — пустые провалы на белом лице, едва опушенном отрастающими волосами. Голова мертвеца. Он снова откинулся к скале, вздрогнув то ли от холода, то ли от бессмысленного ужаса, то ли от бредового видения, — не знаю. Мне стало страшно — а вдруг Нарим дал ему слишком много дженики? Дурень-элим вечно все путает… Только вспомню, как Тарвил рассказывал про мертвых детенышей… Ну да ладно, так или иначе, Нарим больше не даст Эйдану дженики, не пырнет его ножом и вообще больше ничего ему не сделает. Если даже Эйдан Мак-Аллистер скоро умрет, он умрет на руках у тех, кто любит его, а не на голой скале посреди этого проклятого озера.

Я обхватила его под мышки и поволокла безвольное тело по песку к лодочке, перевалила через борт. Голова стукнулась о сиденье. Он был тощий, но управляться с длинными руками и ногами оказалось просто мукой мученической. Я заставила его подтянуть облепленные песком ноги к животу, а потом подтащила сеная поближе к середине лодки, чтобы она была на воде поустойчивее и мы оба не потонули. В конце концов он оказался на спине, и меня аж скорчило — такой виноватой я себя почувствовала, представив себе, как ему больно, и поняв, насколько ему худо, если он даже не застонал. О дочери огня, Эйдан…

Я взялась за весла и принялась грести. Поднялся ветерок. По воде пошла зыбь. Лодку качало, она неловко ныряла с волны на волну. Никогда не любила воду. В Клане не учат ни грести, ни плавать — к чему? Всему этому учил меня Нарим — о, сколькому он меня научил… Нарим, будь ты проклят, проклят, проклят!

Плеск волны у борта, скрип и шлепанье весел… Проклятие, сколько шума! А ведь по воде так далеко слышно! И я вовсе не успокоилась, услышав одинокий печальный рев, донесшийся со скал. Мощный. Невыносимо жалостный. Дракон. Я принялась грести с удвоенной силой. Если дракон обнаружит Эйдана, он коснется крыльями воды, и тогда Нарим победит. Я налегала на весла, пока спина не начала гореть огнем, и тут удача оставила меня.

— Лара! — донесся до меня крик Нарима.

Он был где-то между берегом и островом. Можно было бы прекратить грести и уповать на то, что Нарим в темноте меня не найдет, только этак-то мы никуда не доберемся. Лучше двигаться дальше — одна надежда, что элиму понадобится какое-то время на то, чтобы меня разыскать.

Но Нарима не проведешь. Он сразу все понял.

— Лара! Прекрати! Вернись!

Я глянула через плечо и различила очертания его лодки — куда ближе, чем ожидала. Скрипнув зубами, я еще сильнее налегла на весла.

— Я доверял тебе! Ты дала клятву!

Клятва, которую хитростью выудили у несмышленой девчонки…

— Ты всех нас погубишь!

Я решила не слушать. Столько раз уже слышала подобную чушь и, что поразительно, верила ей… Нет уж, хватит. Пытки и убийства не имеют к чести ни малейшего отношения.

— Келлс, Джариш! Она плывет к западному берегу!

На восточном берегу, там, где в скалах начинался старый подземный ход к разрушенной Кор-Талайт, замерцали факелы.

Я направлялась к точке как раз напротив пещеры — к узкой полоске песка на юго-западной стороне озера возле расщелины в скалах. Озеро огня питалось не горными реками и не талыми водами, а родниками, скрытыми глубоко в скалистом дне долины. Когда-то, задолго до рождения Нарима, обвал перегородил ущелье, и с течением столетий родники заполнили впадину, образовав холодное глубокое озеро. В годы одиночества, когда мои ожоги зажили, а Нарим отправился на заработки в город, я месяцы напролет разведывала горы и долины вокруг Кор-Талайт. Мне часто случалось взбираться на скалы и сидеть там, глядя с головокружительной высоты на долины внизу. И вот тогда-то я и обнаружила запутанную сеть заброшенных подземных ходов.