Случайная судьба - Барбара Делински

— Какое у тебя первое воспоминание в жизни? — неожиданно спросила Поппи.

Гриффин улыбнулся.

— Самое первое? Надо подумать. — Некоторое время он молчал. — Как Рэнди пошел в школу. Мне тогда было три года, он был моим товарищем по играм, и я страшно расстроился из-за того, что он уезжает. Помню, стоял на крыльце, пока он забирался в школьный автобус, и чуть не плакал. А твое?

— Как отец держит меня на коленях и читает мне сказку. Жаль, что ты не знал его. Он был на редкость добрым человеком. А какое у тебя самое лучшее воспоминание?

— Самое лучшее? День Благодарения, я тогда уже учился в колледже. Всякий раз у нас собиралось человек тридцать гостей. Мне это нравилось. А когда я закончил колледж, Синди сбежала из дома, и все было уже не так, как прежде. А твое?

— О, оно совсем свежее! Как Мэйда обнимает Лили прошлым октябрем. В этом было что-то символическое. — Спустя пару минут после этого Гриффин вошел в ее жизнь, знаменуя этим новое начало, только тогда она об этом еще не догадывалась. Мысленно обругав себя за излишнюю чувствительность, Поппи постаралась перевести разговор на другое. — А самое тяжелое?

— Ночь, когда умерла мама. А твое?

— Сам знаешь. Авария.

— А если бы тебе предложили загадать любое желание, что бы ты загадала?

— Ты первый.

— Иметь пятерых детей, трех собак и кошку. Теперь ты.

— Двух. Я бы хотела двух детей, — выпалила она. И удивленно посмотрела на него.

Гриффин промолчал, даже не попытавшись пошутить по поводу столь неожиданно вырвавшегося у нее признания, — и горячая волна любви и признательности затопила Поппи. Будь на то ее воля, она осталась бы тут до конца своих дней.

В эту минуту раздалось страшное «крэ-эк», и огромная сосна, вывернув из земли корни, с ужасающим грохотом обрушилась на землю. Спина Поппи покрылась мурашками. Гриффин, не будучи местным, не сразу сообразил, что происходит. А когда сообразил, почувствовал настоящий страх.

— Если такая же чертовщина творится сейчас в кленовой роще, чем это может кончиться? — отрывисто спросил он.

Заметив, как беззвучно шевельнулись губы Поппи, Гриффин принялся поспешно собирать ее вещи.

* * *

Назад они возвращались медленно. Перед ними разворачивалась картина ужасающего разгрома: сломанные или вывороченные с корнями деревья, обрушившиеся на землю деревянные пристройки… А остановившись возле дома Поппи, они онемели: чудовищных размеров дерево рухнуло на его крышу.

В этот момент дверь с треском распахнулась, и на крыльцо, отпихивая друг друга, вывалились Мэйда и Лили с Роуз. Мэйда поскользнулась на льду и наверняка упала бы, если бы дочери не подхватили ее под руки. Все трое уставились на Поппи с Гриффином.

Перекошенное от ужаса лицо Мэйды было белее снега, и сердце Поппи ухнуло в пятки. Естественно, первое, что пришло ей в голову — с кем-то из близких случилось несчастье.

Подогнав снегоход как можно ближе к поваленному дереву, Гриффин заглушил двигатель и повернулся к Поппи, чтобы взять ее на руки. Теперь это вышло у него далеко не так быстро и ловко, как накануне. То, что вчера еще было снегом, превратилось в толстую корку льда. Пару раз он поскользнулся и едва не свалился вместе с ней. Пока он вносил Поппи в дом, она вся взмокла от страха.

— Слава богу! — простонала Мэйда, едва не наступая Гриффину на пятки. Он чувствовал, как она дышит ему в затылок. Ворвавшись в комнату вслед за ним, Мэйда схватилась за сердце. Грудь ее ходила ходуном, дыхание было хриплым — казалось, она едва держится на ногах. — Слава Богу, — повторила она. — Знали бы вы, как я перепугалась!

— Из-за меня? — робко пискнула Поппи.

— Естественно! Едва рассвело, я помчалась к тебе, чтобы узнать, все ли у тебя в порядке. А тебя нет! Машина на месте, кресло тоже, а ты сама будто испарилась! Ты не представляешь, что я пережила?! Знаешь, что первое пришло мне в голову?

— Мама решила, что тебя похитили, — вмешалась Роуз, материализовавшись за спиной Мэйды, пока Гриффин усаживал Поппи в кресло. — Похитили, изнасиловали, а потом, само собой, убили. Бессовестная! Неужели трудно было позвонить кому-нибудь из нас и сказать, где ты?!

Поппи стало стыдно. Конечно, она должна была позвонить. Виктория, требуя, чтобы ее заметили, вспрыгнула ей на колени, и Поппи спрятала покрасневшее лицо в ее пушистом меху. Но чувство вины было ужасным. Она бросила на Гриффина беспомощный взгляд.

— На острове нет телефона, — объяснил он. — Вообще-то мы рассчитывали вернуться рано утром, но потом решили немного переждать. Вы уж простите нас. Это я во всем виноват.

Обращался он к Мэйде, но вместо нее ответила Роуз.

— Уж кому-кому, а Поппи следовало бы понимать, как мы волнуемся, — возмущалась она. — Ну, Поппи, что молчишь? Я ведь права, да? Разве было когда-то такое, чтобы ты уезжала из дома на всю ночь? Да еще без коляски? Да никогда в жизни!

— Роуз, — тихонько остановила ее Лили. — Она ведь вернулась. Это просто недоразумение.

— Ну, уж нет — это самый настоящий эгоизм, вот что это такое! — взорвалась Роуз.

— Но я же не знала, что вы придете! — слабо оправдывалась Поппи.

— Даже когда разразилась буря?! — дружно возмутилось все трио. Тут сверху донесся грохот, потом оглушительный треск, и взгляды всех устремились к потолку.

— Вот, — тоном пифии, предсказание которой незамедлительно сбылось, вещала Роуз. — По-твоему, у нас не было причин волноваться? Одному Богу известно, что может случиться в такую бурю. А тут еще ты со своим эгоистическим желанием непременно жить в одиночестве. Впрочем, это уже отдельный разговор. Мама всегда проверяет, как ты тут. Паршивка бессовестная! Из-за тебя она состарилась на десять лет!

— Со мной все в порядке, — слабым голосом пробормотала Мэйда.

— Ты на себя в зеркало полюбуйся, — безапелляционно отрезала Роуз. — Видела бы ты свое лицо, когда Поппи не оказалось в доме! Да и неудивительно — в конце концов, ты уже не девочка.

— Возможно, Роуз. Но и не такое уж ископаемое, каким ты меня пытаешься представить. Со мной все в порядке! — обиженно поджала губы Мэйда. Но Роуз, отмахнувшись от матери, снова взялась отчитывать Поппи.

— Одно дело, когда мы были еще детьми. Впрочем, ты и тогда всегда все делала по-своему. Одна дикая выходка за другой — тебе было плевать, что думают об этом мать с отцом. Плевать, что они волнуются, плевать на все. Теперь, сама став матерью, я хорошо понимаю, каково это — возиться с неуправляемым ребенком. Только ведь ты давно уже не ребенок! Я думала, авария, в которую ты попала, научила тебя уму-разуму.

— По-видимому, нет, — отрезала Поппи, решив заткнуть рот Роуз. — Да, я уже больше не ребенок, и я осталась такой же невозможной, как была. А ты стала матерью, но мозгов у тебя не прибавилось.