Предел не положен - Роберт Энтони Сальваторе

Ивоннель открыла свои фиолетовые глаза и улыбнулась дворфу:

– Демон. Демон в теле дворфа.

– Значит, мертвый демон, – заявил дворф.

– Но живой дворф, – предупредила его Ивоннель. Они напряженно посмотрели друг на друга. Она явно намекала на их последнюю схватку, в которой Атрогейт не успел вовремя остановиться и убил демона, овладевшего дворфом.

– Не допускай больше таких ошибок, – сказала ему Ивоннель.

– Ошибок?

– Дворф, я могу бросить тебя. И могла позволить тебе умереть. Взамен сделай мне это одолжение.

– Не-а, я тебе нужен, – заявил Атрогейт, и между кустиков черной растительности, составлявших его бороду, в улыбке вновь сверкнули белые зубы. – И еще ты любишь меня, хоть и стараешься скрыть это изо всех сил.

– Такое сильное чувство трудно подавить, но приходится, – так же язвительно ответила женщина, вызвав громкое «Ба-ха-ха» Атрогейта, еще раз ударившего булавой по своей ладони.

– Ты хочешь посмотреть, нельзя ли спасти дворфа, – более серьезно и с некоторой угрозой произнес дворф. – Ладно, я могу подождать пару мгновений, перед тем как разбить в пыль голову этого идиота.

– Атрогейт…

– Ты делай то, что должна делать, а я буду делать то, что должен сделать я. – Он приподнял булаву и поцеловал ее. – И я ничего не забываю.

– Проявить мудрость еще не значит оскорбить свою утраченную любовь.

– Я ничего не забываю, – повторил Атрогейт с неподвижным, словно маска, лицом. – Ничего.

Ивоннель тяжело вздохнула.

– Идем, если ты не передумал меня сопровождать. Атрогейт спрыгнул с камня.

– Я сообщу нашим гостям.

– Мы сообщим им, – поправила его Ивоннель. – Нам все равно надо пройти мимо пещеры.

При входе в неглубокую пещеру выражение лица Атрогейта заметно смягчилось.

Около дюжины людей, включая троих детей, собрались на полу пещеры и переговаривались шепотом, по большей части беспокоясь о своих покинутых фермах или обсуждая возможные действия на тот случай, если их найдут демоны. Ивоннель и Атрогейт спасли их, привели в это место и теперь охраняли. Ивоннель при помощи своей магии снабжала людей пищей.

Атрогейт, глядя на эту группу, никак не мог успокоиться, размышляя о ее позиции относительно одержимого демоном дворфа. Женщина-дроу ничего не выигрывала, спасая этих людей, более того, уводя их с ферм, которым грозило нашествие, она и сама подвергалась опасности. И хотя опыт общения Атрогейта с дроу по большей части ограничивался знакомством с Дзиртом и Джарлаксом, неожиданные откровения о расе дроу в целом, исходившие, как он полагал, от жрицы Ллос, заставляли его недоуменно качать головой.

– Выставьте часовых у входа, – посоветовала им Ивоннель. – Вы заранее узнаете о приближении опасности, и я тоже узнаю об этом, и тогда пришлю весточку, куда надо убегать.

Большинство людей кивнули в ответ, но некоторые другие поморщились или пробормотали что-то явно не лестное в ее адрес. Фермеры не могли знать, что происходит в мире, и кое-кто не доверял Ивоннель даже после того, как она их спасла.

Атрогейт понимал, что проблема заключается в репутации дроу. Темные эльфы прославились тем, что плели сети вокруг сетей, а на них набрасывали еще сети, и никто не подозревал об их истинной цели, пока не становилось слишком поздно. У Атрогейта тоже порой просыпались сомнения насчет Ивоннель, но он узнал о ней от людей, которым доверял, так что эти сомнения не задерживались в его голове. А эти люди, скорее всего, никогда раньше не встречались с дроу, а если и встречались, то наверняка не с теми, кто мог оказать помощь, – если только это не был Дзирт.

Дворф перевел взгляд на свою спутницу, направлявшуюся к выходу из пещеры, чтобы уничтожить еще одного демона. Он напомнил себе, что обязан ей жизнью, и хотя он нисколько не возражал против смерти после утраты возлюбленной Амбры, немалое значение имело и то, что он смог помочь спасти этих фермеров (и еще многие нуждаются в его помощи), как и то, что у него есть шанс отплатить тем, кто разрушил его жизнь и его любовь.

И потому, когда он догнал Ивоннель и она опять попросила его об одолжении, вместо того чтобы огрызнуться, Атрогейт проворчал: «Посмотрим».

Утренний свет позволил Дзирту убедиться, что он не избавился от погони; по правде говоря, его попытка сбить гигантского паука со следа привела к тому, что чудовище сократило разрыв, полученный благодаря скорости Андхара.

Но Андхар не мог постоянно оставаться на этом уровне. Единорог, будучи магическим существом, имел временные ограничения. Без своего скакуна Дзирт не мог убежать от паука, а после стрельбы в него, как и в его сородича в пещере, он не мог и надеяться победить этого монстра – если только не обнаружит в нем какое-то слабое место.

А для этого требуется время. Чтобы выиграть время, требуется убежать далеко, очень далеко.

Но как?

Огромное дерево у кромки ближайшего водораздела неожиданно вздрогнуло и с оглушительным треском упало, и Дзирту не нужно было ждать, чтобы понять, чем это вызвано. Он развернул скакуна и с максимальной скоростью понесся дальше, стараясь использовать каждое мгновение, прежде чем действие магии закончится и единорог покинет его на много часов.

Куда же повернуть? Уж точно не к Широкой Скамье и не к Лускану. И даже не к Глубоководью, ведь если в городе и отыщется сила, чтобы убить чудовище, во время погони погибнет слишком много людей.

На вершине очередной гряды дроу на мгновение задержался, чтобы осмотреться по сторонам и определить, где он находится.

За ночь он преодолел огромное расстояние, и вдали уже виднелся океан.

Атрогейт задержал взгляд на пони, которого поручил им Реджис. Он с отвращением отнесся к идее использовать животное в качестве приманки, но не мог отрицать эффективности такого приема.

Пони заржал и забил копытом.

Атрогейт крепче сжал рукоять Крушителя Черепов.

Настороженный взгляд дворфа уловил тень в стороне, темный силуэт среди деревьев, приближающийся к пони сзади.

Демон, жуткое черно-зеленое подобие гуманоида с одной рукой вдвое длиннее другой, с когтями вместо пальцев, выскочил из кустарника и бросился к животному.

Атрогейт уже летел в прыжке ему наперерез.

Демон не сбавил скорости, а только резко свернул навстречу дворфу, показав ассиметричное лицо, состоявшее, казалось, из огромного рта, протянувшегося вокруг половины головы, и пары огромных глаз. Изо рта брызнула зеленая слюна, и такая же зелень сочилась из всего тела существа, каждая его часть истекала заразой.

Менее решительный воин мог бы в ужасе убежать. Менее упрямая личность просто окаменела бы от страха.

Менее разъяренный дворф, даже Атрогейт, мог бы вздрогнуть.