Мир под кайфом. Вся правда о международном наркобизнесе - Нико Воробьев

Есть и еще одно сходство с Гитлером, которого Дутерте скорее всего не планировал. Как и немецкий фюрер, Дутерте является наркозависимым. В декабре 2016 годя он признал, что принимает фентанил (искусственный опиоид, в пятьдесят раз мощнее героина), чтобы справиться с болью в спине после травмы, полученной в аварии на мотоцикле. Родриго Дутерте, который последовательно истребляет наркоманов в своей стране, заявил, что после приема этого препарата чувствует себя «на седьмом небе». Говорят же, что в других мы больше всего ненавидим то, что нам не нравится в самих себе.

В завершение этой главы хочу рассказать еще одну историю. Недалеко от дома Джомара Либо-она находится еще один трущобный район. Там рядом с импровизированной баскетбольной площадкой живет в убогой хижине мужчина с пятью детьми. Когда я говорю «убогая хижина», я не преувеличиваю: она представляет собой кучку кое-как сколоченных досок с металлическими листами вместо крыши. Жену этого человека арестовали во время масштабной облавы в районе, где торговали драгдилеры, — она просто оказалась не в том месте не в то время. Это было вскоре после рождения ее последнего ребенка, мальчика. Пока она сидела в тюрьме, она не могла ни работать, ни кормить малыша грудью, а отцу не хватало денег на детское питание. Так что ребенок умер от голода.

2019 год начался шумно. Если вы ищете, где можно весело встретить Новый год, Рио-де-Жанейро — отнюдь не худший вариант. Пока толпа зрителей наблюдала, как ночное небо над Копакабаной расцвечивают фейерверки, шайки уличных мальчишек сновали вокруг, выуживая из их карманов кошельки. Мой собственный бумажник был надежно спрятан у меня в кармане, но, когда часы пробили полночь, я получил сообщение, гласившее, что с моей банковской карточки сняли четыреста долларов где-то в Миннесоте. Так что меня тоже ограбили.

Несколько дней спустя, в 2000 километров от Рио, в северо-восточном штате Сеара (Бразилия — очень большая страна) началась шумиха совсем другого рода — местные банды вышли на тропу войны и принялись мародерствовать, поджигать автобусы, правительственные здания и полицейские участки. Они даже сожгли вышку сотовой связи, одним махом отправив двенадцать городов прямо в Средневековье. Для усмирения беспорядков пришлось вводить войска.

Мятежи стали результатом коллаборации между двумя крупнейшими преступными группировками Бразилии — PCC (Primeiro Comando da Capital) и «Красной командой», а также новыми «ребятами на районе» — «Семьей севера». Всего несколько лет назад они воевали друг с другом не на жизнь, а на смерть. Утром нового 2017 года члены «Семьи севера» напали на членов РСС в тюрьме города Манаус на северо-западе Бразилии. За семнадцать часов 56 заключенных были убиты, головы некоторых из них перебросили через тюремную ограду. За этим мятежом последовали и другие: неделю спустя 33 человека погибли во время беспорядков в одной тюрьме штата Рорайма на севере страны. Однако в 2019 году банды решили зарыть топор войны и переключились на недавно избранного президента, Жаира Болсонару.

Болсонару — клоун, которому каким-то непостижимым образом удалось выжить в смрадной атмосфере бразильской политики, насквозь пронизанной коррупцией. Этот бывший военный, оставивший службу в звании капитана, считает совершенно приемлемым публиковать в своем твиттере, у которого более трех миллионов подписчиков, жесткое порно. Но многие бразильцы отдали ему свой голос (в том числе и жители фавел), потому что устали от продажности правящей партии (хотя остальные партии ничем не лучше). Болсонару обещал дать полиции карт-бланш на применение убойной силы против наркоторговцев, заимствуя идеи для своего внутриполитического курса из триллера «Элитный отряд 2». Другими словами, он выступил в роли латиноамериканской версии Дутерте («У вас есть проблема? А вы пробовали в неё стрелять?»). Как и Дутерте, Болсонару обвиняли в связях с карательными отрядами, в особенности военизированными формированиями, набранными из бывших и действующих полицейских, занимающихся крышеванием в лучших традициях мафии. Эти отряды могут выгнать наркоторговцев из фавел, а затем начать собирать «дань» с местных жителей. Мятежи в Сеаре были посланием наркоторговцев новому президенту.

Как и в США, война против наркотиков в Бразилии завязана на расовую и классовую принадлежность. В 1830 году Рио-де-Жанейро стал первым в мире городом, где был введен запрет на марихуану — на том основании, что от нее чернокожие рабы делались дьявольски ленивыми. Рабство в Бразилии отменили только в 1888 году.

В наши дни Бразилия обожает кокс, а учитывая, что страна наступает на пятки трем крупнейшим производителям кокаина (Боливии, Колумбии и Перу), здесь сформировался самый большой после США рынок для этого продукта. Среди преуспевающего среднего класса популярностью пользуется порошковый кокаин, но в маргинализированных слоях населения ситуация вышла из-под контроля, и целые районы Рио, Сан-Паулу и других крупных городов в обиходе именуются Cracolândia, или «Крэкленд».

Теоретически личное употребление наркотиков не карается законом, так что вас не могут арестовать за курение крэка. С другой стороны, границы понятия «личное употребление» много от чего зависят. Благодаря стереотипам о том, что большинство жителей трущоб промышляют воровством, бандитизмом и продажей наркотиков, это означает: там, где богатый бразилец отделается предупреждением, бедного нагнут и отымеют по полной. Более четверти всех заключенных в Бразилии (где численность населения тюрем уступает лишь США и Китаю) отбывают сроки за преступления, связанные с наркотиками. Это означает, что тысячи молодых мужчин и женщин попадают за решетку — прямо в гостеприимные объятия крупнейшего бразильского преступного синдиката PCC, который вербует своих новых членов в камерах этой бесчеловечной пенитенциарной системы.

Я познакомился с Уго в тюрьме для малолетних преступников «Айсис», где он отбывал десятилетний срок за вооруженное ограбление (с использованием 357-го «магнума»), импорт и торговлю кокаином, равно как и за продажу метамфетамина и мефедрона. Пожалуй, не существует закона, который он не нарушил. В свои двадцать лет он уже провел за решеткой больше четверти жизни — первый срок он сидел за убийство.

«В Бразилии в тюрьмах убивают каждый день», — рассказал он мне, когда мы встретились на воле.

Однажды мы узнали, что его брат (который отправлял ему кокаин и в то время как раз сидел в бразильской тюрьме неподалеку от Рио) попытался сбежать из тюрьмы с десятком других заключенных. Некоторым удалось уйти, но брату повезло меньше, и он словил пять пуль. Он выжил, но следующие два месяца провел в больничной палате с вооруженной охраной.

«В «Айсис» прикольно. Единственный недостаток — это все-таки тюрьма, и мы не можем быть со своей семьей, — сказал мне как-то Уго. — Но в остальном это просто небо и земля. В бразильских тюрьмах, в отличие от английских, нам нечем заняться — у нас нет ни школ, ни мастерских, мы просто сидим в камерах. И каждый день нас избивают надзиратели».

Бразильские тюрьмы известны своей перенаселенностью — у заключенных там совершенно отсутствует личное пространство, и болезни распространяются как лесной пожар.