Янтарь в болоте - Дарья Кузнецова

– Погоди! – опомнился Олег. – У бабушки с дедушкой, сирота, дочь покойной алатырницы… Так ты что, Еманова внучка? Вот та чумазая чернявая девчонка?

– И ничего не чумазая, я тогда просто… А ты что, меня запомнил? – Она отстранилась, чтобы заглянуть ему в лицо.

– Да я вообще на память не жалуюсь. – Олег усмехнулся и пожал плечами. – Забавно, конечно, кто бы мог подумать… Только я все равно не понял, отчего ты так тряслась. Думаешь, дед твой разозлится? Да он вроде понимающий мужик был.

– Нет, я… Просто стыдно было, что я тебе не сказала, – призналась она, обняла его за талию, прижалась щекой к плечу, прикрыла глаза от удовольствия. И добавила совсем тихо, пока решимости набралась: – И влюбилась я в тебя еще тогда. Кто же знал, что Матушка так распорядится?

– Выходит, мне вдвойне повезло, – заметил воевода негромко. Той рукой, которой обнимал девушку, провел по спине вверх, до шеи, погладил с легким нажимом вдоль линии роста волос, очертил ухо.

– В чем?

– Сначала – что полюбила, а потом – что не разочаровалась, встретив.

– Я пыталась, да ты не дал, – с улыбкой проговорила она.

А дальше разговор прервался, потому что они проехали первые дома станицы и идущие с речки босоногие мальчишки и девчонки их мгновенно узнали, обступили, загомонили наперебой, а один и вовсе сорвался с места с криком:

– Баба! Ба! Там Янтарноглазый Алёнку нашу везет!

Алатырница только теперь сообразила, как они въехали в станицу, но что-то менять было поздно, а Олег, подобрав повод, уверенно вел коня в сторону нужного дома. Хотя он тоже волновался, пусть и не показывал, Алёна это чувствовала.

Впрочем, беспокойство Олега было меньше. Ивана Никаноровича Еманова он прекрасно помнил, мужик это был спокойный, терпеливый и насмешливый, молодых пластунов гонять – другой так хорошо и не справится. А к женитьбе простой люд всегда относился проще, особенно станичники, у них вообще почти не женились по сговору – вольнолюбивый народ. Беспокоился он больше для порядка, от общей непривычности происходящего. Что впрямь пугало – это он преодолел, а остальное уже мелочи. Не станет старик за внучку сердиться.

А вот на то, как Олег в седле сидит, Еманов завтра ругаться будет от души, когда потащит его со своими ребятишками «в поля». И на то, как неловко с шашкой обращается. Это хорошо еще воевода новые ножны для нее справил взамен потравленных Шариком, да и не видел старый пластун, до чего Рубцов во дворце дошел, пока Алёна там не появилась. А видел бы – небось в сердцах так нагайкой отходил бы, что без дара озерной девы не на первый день встанешь.

Да Олег и сам о той части своей жизни чем дальше, тем больше дурного хотел сказать. О себе в основном. Стыдно было и странно – как докатился? И в мыслях благодарил Матушку и Озерицу за то, что все-таки вывели на правильный путь, буквально пинком. И радовался, что ему встретилась Алёна, потому что без нее…

Хорошо все, в общем, повернулось. И после этого бояться, что скажут другие люди, было глупо, все равно это ничего не изменит. Так что по станице он правил уверенно, с интересом вглядываясь в подзабытые улочки и выуживая из памяти нужные повороты. И на людей смотрел, удивляясь все больше.

Что каждый встречный знал Алёну, это было не странно, все же она здесь выросла. Дети наперебой расспрашивали ее о службе, и она пыталась отвечать, но, конечно, не успевала – она одна, а вопросов полтора десятка за раз. Да ее и не слушали, кажется, им было важнее спросить и вблизи посмотреть.

А вот то, что и самого Олега так легко признали, для него стало неожиданностью. Правда, его расспрашивать рисковали гораздо меньше, больше здоровались да поглядывали с любопытством и, как со смущением отметил мужчина, с восторгом. Искренняя приязнь к нему, теплое отношение со всех сторон оглушали с непривычки. К настороженности и недовольству во дворце он давно привык и перестал обращать внимание, а здесь…

Чувствовал он себя так, как будто слегка выпил в хорошей компании по доброму поводу, и мир оттого представляется дружелюбным и радостным. Умом понимал, отчего так, – станичники помнили добро, а с появлением хребта гораздо меньше стало гибнуть что алатырников, что простых воинов, что мирных жителей в приграничных деревнях. Но то умом, а на деле такой прием оказался неожиданностью. Ну да ничего, к хорошему привыкаешь быстро, вот и он успел обвыкнуться, пока доехал.

Евдокию Семеновну Еманову Олег помнил гораздо хуже, чем ее мужа, и больше характер, чем наружность: строгая, спокойная, волевая, под стать супругу. Сейчас женщина вышла встречать гостей, открыв низкую калитку, аккурат тогда, когда кони подошли к нужному двору, и воевода отлично понял, отчего она не запомнилась. Самая обычная станичница: крепкая, загорелая, с аккуратно убранными под косынку волосами – не поймешь, они все еще черные, как были в молодости, или уже поседели. Одета тоже как все: рубаха из небеленого полотна с закатанными и подвязанными выше локтя рукавами, вышитый передник, темная юбка по местному обычаю – недлинная, на пядь ниже колена. Самым приметным был взгляд – прямой, лукавый. Очень он Озерицу напомнил.

– Ишь ты, какие гости! – с улыбкой проговорила она, пока пара спешивалась. – Здравствуй, милая. – Алёна с ходу попала в крепкие родные объятия, разулыбалась, мигом забыв все свои тревоги. – И ты иди сюда, жених, не чужой.

Олегу тоже достались объятия и материнский поцелуй в лоб. А Алёна глядела на это с растерянностью и смущением.

– Ба, а откуда ты про жениха знаешь? – все-таки спросила она. Хотя они так приехали, что…

– Да Ване, почитай, с две седмицы назад весточку один дружок из Китеж-града прислал, что внучку без нашего ведома просватали, – огорошила Евдокия и рассмеялась над вытянувшимся от удивления лицом Алёны. – Ну а потом и от князя вестовой прибыл, что воевода ученика нового привезет, так что дед уже и отворчаться успел, что ему с перестарком возиться, да еще гонористым. Хотя про то он, кажись, поспешил… Это вон, что ли, княжич у лошадей мнется, робкий такой? Марфа! – позвала она через плечо, и по ступенькам крыльца скатилась шустрая девчонка лет десяти, а за ней следом – тот мальчишка, что поспешил новость донести. – Коней примите, сведите к Хромому, дед с ним договорился. А вы вещи берите да пойдем в дом, заждались уж вас, не больно-то спешили. Куда?! Пса на дворе оставь, не пущу я эту шубу на порог! Ишь, разбаловал…

Двор у Емановых был большой и небедный, так что нашлась и для княжича отдельная комната, и для Алёны с женихом. Вместе их селить или порознь, Евдокия спрашивать не стала.

Такой простой, свойский прием успокоил всех. Даже княжича, что бы ни успел подумать о нем старый пластун. Больше всего Дмитрий боялся, что встретят его так, как положено встречать великокняжеского наследника, и что из учебы его выйдет полная ерунда, а все остальное готов был принять, остальное ему интересно было.

Помимо бани в отдельном срубе в доме имелся и закуток мыльни. Не как в княжьем тереме, а один на всех, но зато и воды было вдосталь, так что дорожную пыль все по очереди смыли с удовольствием – сначала Алёна, а потом мужчины, для быстроты вместе. За это время Евдокия Семеновна собрала на стол. Не одна, помощниц у нее хватало – и невестки, и внучки. Большая семья и без того вскоре собиралась ужинать, дождавшись возвращения деда, так что гости прибыли как нельзя вовремя.