Эпоха роста. Лекции по неокономике. Расцвет и упадок мировой экономической системы - Олег Вадимович Григорьев

Вот тут, собственно, и кроется проблема. Ведь речь идет не о теоретической модели появления одной фирмы, и даже не о реорганизации целой отрасли. Промышленная революция – это массовый и длительный процесс. Сначала фирмы образуются в одной отрасли, они резко увеличивают объемы производства. Теперь они создают волну спроса для смежных отраслей, в тех тоже образуются фирмы, и процесс «заражения» идет дальше, охватывая уже практически всю экономику. Через какое-то время он возвращается в исходные производства, которые реорганизуются, еще более укрупняются и т. д. Это процесс, растянутый на десятилетия, – и он все время должен быть поддержан исходной волной спроса.

Но откуда может эта волна взяться? Вспомним суждение, которое я уже приводил. Если на каком-то рынке вдруг возникает дефицит, цены растут, то купцы (финансовый сектор) немедленно организуют поставки из тех местностей, где товара достаточно, и разрыв в ценах будет вскорости закрыт. Я критиковал это суждение, но только потому, что в традиционной интерпретации непонятно, откуда берутся купцы. В неокономике купцы существуют постоянно, и это суждение не связано ни с какими противоречиями. А так-то оно верное.

Наверное, купцы могут поначалу «проморгать» волну спроса, но ведь не десятилетиями же, и не такую мощную, которая потенциально коренным образом меняет структуру и тенденции развития мировой экономики.

Таким образом, чтобы объяснить феномен промышленной революции, нам надо найти какое-то очень мощное искажение в структуре мирового рынка и объяснить причины его появления. К сожалению, как это всегда и бывает, указать одну причину невозможно. Забегая вперед, скажу, что, даже найдя ответ, мы вряд ли с вами сможем точно определить, какая доля приходится на закономерность, а какая на случайность.

Европа на протяжении почти всей своей истории играла роль сырьевого придатка для мирового рынка.

Основным европейским сырьевым товаром были драгоценные металлы, то есть деньги.

Прежде чем мы приступим, хотелось бы сделать одно замечание, касающееся фактов и их интерпретаций.

Речь идет о распространенных представлениях об истории, в том числе и об истории экономики. Наше представление европоцентрично. Считается, что раз промышленная революция произошла в Европе, то надо искать ее корни именно там. Если при этом Востоку и уделяется какое-то внимание, то он проходит в основном фоном, или как источник различных удивительных историй в духе Синдбада-морехода.

Иногда приходится сталкиваться с непонятными вещами, которые высвечивают истинное положение дел. В свое время, когда появились исламские облигации, сукуки, то было сообщение, что религиозно-правовое обоснование этого инструмента исламских финансов, которым неизвестно понятие процента, дали малазийские богословы. Якобы именно они являются признанными авторитетами в мусульманском мире по вопросам финансов и торговли.

Конечно, Малайзия – мусульманская страна, подумал я, но когда это она умудрилась стать законодательницей мод в таких важных вопросах? Есть ведь Саудовская Аравия, Иран, Сирия, Ирак, Кувейт, Турция, Египет, Марокко, другие мусульманские страны с длинной и авторитетной традицией толкования Корана. Сегодня Малайзия является одним из растущих «тигров» Юго-Восточной Азии, но началось это не так давно, в 80-е годы. За это время заработать авторитет в такой консервативной сфере общественной жизни, как религия, невозможно.

На самом деле территория, на которой расположена сегодняшняя Малайзия, с давних времен, еще до эпохи Великих географических открытий, была центром мировой торговли. И в этом качестве, после принятия ислама в первой половине XV века, стала центром правового регулирования торгово-финансовых вопросов.

Центр мировой торговли долгое время находился именно там, на противоположном краю мира от Европы. А сама Европа была лишь малозначимой и никому особо не интересной периферией мировой экономической системы. Собственно, цель географических открытий и состояла в том, чтобы пробиться на этот рынок и вести торговлю напрямую.

Это известно, об этом все пишут, но при европоцентричном взгляде выглядит это часто таким образом: богатства Востока вроде бы были, но лежали втуне, дожидаясь, пока не приедут европейцы и не наладят торговлю ими. Ничего не лежало и никаких европейцев не ждало, торговля между различными частями известной тогда ойкумены была хорошо налажена, и размеры ее были огромны. И даже после географических открытий доля европейской торговли долгое время составляла лишь незначительную часть мировой.

Вот это обстоятельство, наличие хорошо развитого мирового рынка за пределами Европы, которому Европа была не очень интересна, мы должны все время помнить. Учитывая, что впоследствии произошло с Европой, это довольно-таки трудно. Но надо и понимать, что именно жалкое, периферийное положение Европы в мировой системе разделения труда было одной из предпосылок последующего рывка.

Место Европы в мировом разделении труда на протяжении всей ее истории до промышленной революции – это место сырьевого придатка. Добыча полезных ископаемых и их экспорт. Правда, по большей части это были очень специфические сырьевые ресурсы – драгоценные металлы, то есть деньги как таковые.

Считается, что на протяжении большей части своей истории Запад имел устойчивый отрицательный торговый баланс в торговле с Востоком [118]. Но для того времени это был нонсенс. Никаких встречных потоков капитала, чтобы закрыть дыру в балансе, тогда не было. Это просто такое искажение в понятиях. Баланс был нулевой – просто в рамках этого баланса деньги надо считать не деньгами, а товарами. Это на производство сегодняшних денег труд не тратится, а тогда их приходилось в поте лица своего добывать, или «майнить», как выражаются сегодня фанаты биткойнов.

Исследователи экономической истории иногда ссылаются на бедность Запада сравнительно с богатым Востоком как на одну из причин, почему промышленная революция произошла именно там, где она произошла. Но это опять-таки абстрактное соображение. Если дело в этом, то тогда удивительно, почему Африка южнее Сахары не лидирует в построении шестого или какого там по счету технологического уклада.

Вообще попытка выделить «статичные» факторы, с помощью которых можно объяснить такое явление, как промышленная революция, на мой взгляд, непродуктивна. Многим современным экономистам кажется, что достаточно этих факторов и в их руках будет универсальный рецепт экономического роста, который можно применять, например, к развивающимся странам.

Некоторые сейчас сомневаются в этом, считая, что дело не в каких-то там количественных факторах, а в особенностях исторического развития различных государств. А чужую историю воспроизвести в другой стране невозможно. Добавлю от себя, что речь должна идти не о том, чтобы воспроизвести историю отдельной страны, а об истории всего мира. Ибо успешная страна стала