Череп под кожей - Филлис Дороти Джеймс

Корделия подумала, что перед ней человек, который действительно любит свою работу. Она поблагодарила его и девушку за помощь и отправилась на поиски мисс Эммилайн Костелло.

Мистер Ламберт не ошибся насчет расстояния. До Бенисон-роу Корделия добралась довольно быстрым шагом ровно за десять минут и оказалась на узкой улочке, огибавшей город, с домами викторианской эпохи. Хотя возраст, архитектурные особенности и размер одноэтажных домиков были одинаковы, каждый из них самым очаровательным образом отличался от соседа. В некоторых были эркеры, из окон других свешивались деревянные ящики, в которых в изобилии росли самые разные плющи, герани и обриеты, яркими пятнами сиявшие на фоне покрашенной штукатурки. А у двух домов в конце улицы росли благородные лавры в горшках, поставленных по обе стороны от блестящей входной двери. Перед каждым домиком располагались сады за железными оградами, которые благодаря изысканной ковке выжили в годы последней войны и не пошли на металлолом. Корделия подумала, что никогда раньше не видела целого ряда домов с нетронутыми оградами, придававшими улице, которая на первый взгляд казалась абсолютно английской в своей камерной красоте, нотку очаровательной, но чужеродной эксцентричности. В маленьких садиках царило буйство красок, пятна теплых красных тонов осени пестрели за оградами. В воздухе витал запах лаванды и розмарина, несмотря на то что пора их цветения осталась позади. У тротуара не было ни одной машины, не чувствовалось и удушливых выхлопных газов. После суеты и тяжелых запахов Мейн-стрит прогулка по Бенисон-роу напоминала об уютной простоте другого легендарного века.

Коттедж Виндзор был четвертым домом с левой стороны. Его сад оказался не так красив, как другие, – аккуратный квадрат безупречного газона, по границам которого росли розы. Медный дверной молоток в форме рыбы сиял со всех сторон. Корделия позвонила в звонок и подождала. К двери никто не спешил. Она снова позвонила, на этот раз громче. В доме было тихо. С разочарованием она поняла, что хозяйки нет. Вероятно, глупо было надеяться, что мисс Костелло сидит дома и ждет, только потому, что ей, Корделии, захотелось навестить ее. Однако ощущение разочарования и тревожного нетерпения не покидало ее. Теперь она была убеждена, что пропавшая вырезка имеет огромное значение и ее можно найти только в этом хорошеньком маленьком домике. Перспектива того, что она вернется на остров, не раскрыв этой тайны и не удовлетворив собственного любопытства, вызывала у нее отвращение. Она принялась ходить туда-сюда вдоль ограды, раздумывая, стоит ли ждать мисс Костелло, вернется ли она после похода по магазинам или заперла дом и уехала в отпуск. Вдруг Корделия заметила, что два верхних окна открыты, и воспрянула духом. Женщина средних лет вышла из соседнего дома и посмотрела на дорогу, как будто кого-то ждала. Она уже собиралась закрыть дверь, когда Корделия подбежала к ней.

– Извините, я надеялась увидеть мисс Костелло. Вы не знаете, она вернется сегодня?

Женщина вежливо ответила:

– Полагаю, она в прачечной. Она всегда ходит стирать в понедельник. Она скоро вернется, если только не захочет выпить чаю в городе.

Корделия поблагодарила ее. Дверь закрылась. Маленькая улочка вновь погрузилась в тишину. Девушка облокотилась на перила и стала терпеливо ждать.

Ждать пришлось недолго. Не прошло и дести минут, как она увидела необычную даму, которая вышла на Бенисон-роу. Корделия тут же поняла, что перед ней мисс Эммилайн Костелло. Это была пожилая женщина, тащившая за собой тканевую сумку на колесиках, на верху которой лежал пухлый пластиковый пакет. Походка ее была медленной, но осанка – горделивой. Хрупкую фигуру скрывала армейская шинель цвета хаки, настолько длинная, что почти волочилась по тротуару. Ее маленькое лицо было сморщенным, как старое яблоко, и казалось еще меньше из-за шарфа в красную и белую полоску, намотанного на голову и завязанного под подбородком. Поверх него она натянула вязаную фиолетовую кепку, увенчанную помпоном. Если такая экипировка требовалась ей в теплый сентябрьский день, подумала Корделия, то невозможно представить, как она одевается зимой. Когда мисс Костелло подошла к воротам, Корделия открыла их перед ней и представилась:

– Мистер Ламберт из «Спимут кроникл» сказал, что вы, вероятно, сможете мне помочь. Я ищу вырезку из старого издания газеты от 19 июля 1977 года. Я не сильно затрудню вас, если просмотрю коллекцию вашей сестры? Я не стала бы вас беспокоить, но это на самом деле важно. Я обращалась в архив редакции, но страницы, которая мне нужна, в их экземпляре нет.

Возможно, на первый взгляд мисс Костелло и производила впечатление пугающей эксцентричности, но ее глаза, устремленные на Корделию и похожие на две бусины, лучились проницательностью. У нее на все имелось собственное мнение, и она заговорила чистым голосом в авторитарной манере образованного человека, что тут же позволило безошибочно определить ее место в сложной иерархии британской классовой системы.

– В восемьдесят пять лет, дитя мое, не стоить селиться на верху холма. Лучше бы вам зайти и выпить чашечку чаю.

Точно таким же голосом настоятельница приветствовала ее, когда она приехала в первый раз, усталая и испуганная, в монастырь Святого Младенца.

Корделия последовала в дом за мисс Костелло. Было очевидно, что торопиться здесь никто не собирается, и она как проситель едва ли могла на этом настаивать. Она дожидалась в гостиной, пока хозяйка избавлялась от своей многослойной одежды и заваривала чай. Комната была очаровательной. Антикварная мебель, которую, вероятно, привезли из большого семейного дома, соответствовала пропорциям комнаты. Стен было почти не видно за маленькими семейными портретами, акварелями и миниатюрами, однако это создавало ощущение уюта, а не захламленности. В стоящем у стены буфете из красного дерева, инкрустированном резным узором из палисандра, красовалось несколько предметов из фарфора, а на каминной полке возвышались бронзовые часы с ручкой, тикавшие каждую секунду. Когда мисс Костелло появилась снова, толкая перед собой тележку, Корделия заметила, что она пользуется чайным сервизом из вустерского фарфора, а сам чайник был серебряным. Должно быть, для мисс Модсли такие приемы тоже были в порядке вещей.

Потягивая чай сорта «Эрл грей» из изящной мелкой чашки, Корделия ощутила внезапный непреодолимый порыв довериться этой даме. Разумеется, она не могла рассказать мисс Костелло, кем была на самом деле или что разыскивала, но умиротворяющая атмосфера, царившая в комнате, казалось, обволакивала ее, создавая теплое ощущение безопасности, позволяя отвлечься от страшной смерти Клариссы, ее собственных страхов, даже от одиночества. Она хотела сказать мисс Костелло, что приехала с острова, услышать исполненные сочувствия слова о том, как нелегко ей пришлось, услышать голос пожилой женщины, которая заверила бы ее тем же тоном, что и настоятельница, что все будет хорошо.

– На острове Корси произошло убийство. Убили актрису Клариссу Лайл. Но я полагаю, вы об этом знаете. А теперь еще и слуга мистера Горринджа утонул, – сказала Корделия.

– Я слышала о мисс Лайл. У острова плохая репутация. Думаю, на этом череда смертей не закончится. Но я не читала статью в газете, и, как видите, телевизора у нас нет. Как говорила моя сестра, вокруг столько уродства и ненависти, но мы не обязаны пускать их в свою гостиную. Когда тебе восемьдесят пять, моя дорогая, имеешь право отвергать то, что кажется тебе неприятным.