Жена Тони - Адриана Трижиани

Изотта принесла внучкам блюдо с дольками яблока и кусочками сыра. Рози и Санни потянулись к угощению, но Чичи метнула на них строгий взгляд.

– Что надо сказать, девочки?

– Спасибо, Nonna!

Девочки подвинулись на диване, освобождая место для бабушки.

– Все это так увлекательно! – сказала бабушка.

– Моего папу покажут по телевизору! – крикнула Санни.

– Это и мой папа! – заорала Рози.

– Прекратите вопли, мы ведь хотим услышать, как папа будет петь, – приструнила их мать.

– А нам разрешили не ложиться до девяти! – похвасталась бабушке Санни.

– Как только папа споет, немедленно в постель, – отрезала мать.

На небольшом экране телевизора появился Тони и запел «Бонус, бонус». Его полосатый черно-белый галстук так выделялся на груди, что словно вибрировал. Чичи бы ни за что не позволила ему надеть такой галстук.

– Папочка странно выглядит, – сказала одна из близняшек.

– Почему у него волосы дыбом? – подхватила другая.

Чичи наклонилась поближе к экрану.

– Разве?

– Они, наверное, наложили помаду для волос, – безапелляционно заявила Санни. – Вот и взяли слишком много. Выглядит как начес.

– Не начес! – возразила ей сестра.

– Вот увидишь, завтра в школе Моника Гибсон наверняка скажет, что наш папа сделал начес.

– Объясните Монике, что это невозможно, у него недостаточно густые волосы для такого. Ну все, бегом в постель. И зубы почистите, – скомандовала Чичи.

– Мама, а Рози не берет зубную пасту! – наябедничала Санни.

– У меня от нее рот горит, – объяснила Рози.

– Нельзя без зубной пасты, иначе на зубах будут черные точки, – напомнила им Чичи.

– Я прослежу, – предложила бабушка.

Как только Изотта и девочки ушли наверх, Чичи позвонила Тони в студию.

– Ты был великолепен, милый.

– Правда так думаешь?

– Все было тип-топ. Безупречно.

– Они со мной спорили из-за рубашки и галстука, – пожаловался он.

– Скажи им, чтобы в следующий раз отправили тебя в костюмерную, если им не нравится, как ты одеваешься.

– Скажу.

– Я по тебе скучаю, Сав, – сказала она, надеясь на ответ в том же духе.

– Я по тебе тоже.

Но правда ли это, подумала Чичи, и если да, то насколько?

– У меня новости, – тихо проговорила она.

– Дай угадаю. Ты прикупила еще акций «Дженерал Электрик»?

– Я снова в положении.

Что бы Тони ни ожидал от нее услышать, такое никак не приходило ему в голову.

– Ты уверена?

– Я была сегодня у врача. Да, это совершенно точно.

– Мне надо было оставить чаевые пожирнее в «Вальдорфе», – хохотнул Тони.

– Ты рад?

– В восторге. Если ты захочешь сотню младенцев, я сто раз обрадуюсь.

– Сав, я больше не могу жить вдали от тебя, да еще и ожидая нового малыша. Я просто не могу продолжать делать все одна.

– Да и мне тоже нелегко.

– Я знаю. Ты столько всего пропускаешь.

– Учитывая, как у меня идут дела на телевидении и в кино, думаю, вам надо переезжать сюда, в Калифорнию.

– Ох, Сав…

– Это ведь не навсегда. И тебе нравится Калифорния. Помнишь? Именно здесь началась наша история.

– Тамошнее солнце я действительно люблю.

– Ну так что, мне подыскивать дом?

– Видимо, да.

Несколько минут спустя они закончили разговор. Чичи уставилась на телефон. В душе ее происходило что-то странное. Все чаще и чаще она неожиданно для самой себя соглашалась со всем, чего хотел ее муж, только бы не ссориться. Похоже, обсуждение какого бы то ни было вопроса предполагало не обмен мнениями, а выслушивание мнения Тони и выполнение его решений. Возможно, она мудро поступала, избегая конфликтов. Тони нуждался в отдушине, в месте, где его неизменно любили бы и поддерживали, не критикуя. А может быть, она изо всех сил держалась за то, что у них было, потому что знала – едва она разожмет пальцы, пусть и на мгновение, та жизнь, которую она построила для своей семьи, улетит от нее навсегда, безвозвратно, как бумажные змеи, которые ее дочери запускали на побережье. Именно так она воспринимала свой брак в последнее время. Он превратился в хрупкий, ярко раскрашенный ромб из рисовой бумаги, который плывет по воздуху, гонимый переменчивым ветром, и привязан к земле лишь ее силой воли и крепко зажатой в кулаке бечевкой, которая не выдержит, как бы крепко она в нее ни вцепилась.

Pizzicato[90]

Тони въехал на круговую подъездную аллею дома номер 1001, Хаммингберд-Лейн в Толука-Лейк, и припарковался у входа в гостеприимно выглядящий дом в георгианском стиле.

– Ну как вам, девочки? – Тони выключил зажигание. – Вопрос касается и тебя, мамочка.

– Потрясающе! – Чичи подняла на лоб солнечные очки, чтобы получше разглядеть их новое жилище. Дом с белыми стенами и ставнями лакричного цвета на фоне голубого неба.

– Он весь твой. Не у тебя одной в этой семье есть нюх на выгодную сделку в сфере недвижимости!

– Да я же никогда и не говорила, что я одна в этом разбираюсь, Сав, – возразила Чичи. Открыв дверь автомобиля, она повернулась и вытянула ноги. – Мои ступни выглядят так, как будто я купила новые туфли и забыла вынуть их из упаковки. Так и хожу в обувных коробках.

Она недоверчиво покачала головой. За эту беременность она уже успела набрать больше веса, чем когда ждала близнецов, а ведь шел всего лишь второй триместр.

Санни ехала на спине отца, а Рози уцепилась за его бедро. Так они и добрались до входной двери. Тони широко растворил дверь и поставил девочек в прихожей.

– А бассейн тут есть? – поинтересовалась Санни. – Моника Гибсон говорит, что в Калифорнии в каждом доме бассейн.

– Пойди и поищи его сама, – сказал Тони, указывая на задний двор.

Девочки побежали туда.

– Осторожнее! – крикнул он им вслед.

Чичи вошла за ним в дом, зачарованно осматриваясь.

Из прихожей вела наверх двухпролетная лестница. Слева на первом этаже располагалась просторная гостиная, а справа – большая музыкальная комната. И там и там тянувшиеся во всю стену окна выходили на бескрайнюю зелень. На отполированных до блеска сосновых половицах плясали солнечные блики.