Жена Тони - Адриана Трижиани

– А доктор что говорит?

– Рак.

– Мне очень жаль, папа.

– Зачем ты приехал? – спросил Леоне, отводя глаза.

– Мама попросила. Да я и сам хотел приехать.

Леоне приподнял бровь и смерил сына взглядом – от ботинок из кожи аллигатора до самой макушки. Он с подозрением прищурился на пышную шевелюру Тони, но ничего не сказал. Вскоре к ним присоединилась Розария.

– Папа, – сказал Тони, – мне кажется, нам пора стать добрее друг к другу. Пришло время.

– Ты не почитаешь отца своего.

– Ну что ты, Па, – мягко проговорил Тони.

– Почему ты проявил непочтение ко мне и переменил имя?

– Это же шоу-бизнес. Я просто взял сценический псевдоним.

– Фрэнк Синатра своего не менял. Он не прячется за чужим именем.

– Ладно. – Тони покачал головой и посмотрел на мать.

– И мне не нравится, что я нахожу в газетах, – продолжал Леоне. – Ты путаешься с женщинами. У тебя славная жена и дети, а ты путаешься с другими.

– Не стоит верить… – начал Тони, но отец прервал его:

– Я читал в газетах. Там написано, что ты ухлестываешь за женщинами. За стерлядками.

– Старлетками, – поправил его Тони.

– Ты ведь женат. Что тебе делать в ночных клубах?

– В ночных клубах я выступаю, Па.

– Лучше бы сидел дома и заботился о жене и детях.

– Я забочусь о своей семье!

– Быть мужчиной – это больше чем просто оплачивать счета. Ты живешь одной жизнью в мюзик-холле, а другой – дома. Однажды ты за это поплатишься. Нельзя иметь все, Саверио. Нельзя иметь и жену, и подружку, потому что одна из них потребует от тебя верности. Вот тогда у тебя появятся проблемы. А может быть, они у тебя уже есть, кто тебя знает. Я не растил своего сына неверным. Ты обманываешь свою жену своим телом. Это дурно. – Леоне осуждающе показал на сына пальцем. – Ты дурной, негодный человек.

Тони решил, что с него хватит. Можно было поспорить с отцом, но они с ним по-прежнему выступали в разных весовых категориях. На стороне отца выстроились все десять заповедей. Кроме того, у сына отсутствовала отцовская нетерпимость, и поэтому он не сумел бы обороняться должным образом.

– Ладно, Па. Мне пора.

Выходя, он подал матери знак, и та присоединилась к нему на кухне.

– Мне не стоило приезжать. Я его только огорчаю.

– Он рад, что ты приехал.

– Я не могу больше это слушать. Он совсем не изменился.

– У твоего отца сложный характер. Ты молодой, ты можешь уступить.

– А что, если я не хочу уступать? Что, если я не прочь иметь отца, который любит меня таким, какой я есть, а не каким ему хочется меня видеть? Знаешь, Ма, ты свой выбор сделала и живешь с этим. Тебе нет нужды самой за ним ухаживать, но ты это делаешь. Однако ты всегда можешь поселиться с нами, мы с Чичи были бы тебе очень рады.

– Я не могу его покинуть.

– Что ж, не стану в очередной раз просить тебя найти в себе смелость постоять за себя.

Тони Арма поцеловал мать.

– А с ним ты не попрощаешься?

Тони не ответил. Вместо этого он покинул родной дом через кухонную дверь и вышел на улицу по боковой дорожке, будто истопник, загрузивший уголь в котел отопления, или сантехник, который проверяет трубы, или соседский мальчишка, который ждет своего медяка за чистку снега. Тони ушел из отцовского дома в последний раз в жизни.

– Я позвонила в отель на озере Тахо, попросила их разыскать Тони и сообщить ему о новорожденном, – объяснила Ли.

– Спасибо.

Чичи откинулась на подушку в больнице «Сидар» в Лос-Анджелесе. Из окна своей залитой солнцем палаты она видела небо, отягощенное пучками серых туч, что было странно для обычно сухого калифорнийского января. Похоже, дело шло к дождю.

– Ты слышала, что младенцы приносят удачу? – спросила Ли в телефонной трубке.

Чичи обняла сына.

– И правда, так говорят.

– Так вот, «Бонус» вышел уже на одиннадцатую позицию в рейтингах «Биллборда». Поздравляю! Как только доберусь до Тони, отправлю его домой к тебе.

Новорожденный сын вцепился Чичи в указательный палец. Этот малыш был совсем другим, чем близнецы, – во всяком случае, на ее переживания он реагировал иначе. Еще во время беременности, когда она порой бывала чем-то огорчена, он слегка толкался, как будто напоминая матери, что она не одинока. А сейчас, выйдя на свет божий, сын держался за нее, показывая, что понимает, как он ей нужен. Конечно, Тони рад сыну, но прибавление в семействе напомнит ему, что теперь надо обеспечивать еще одного ребенка. Он снова станет гастролировать без устали, чтобы заработать везде, где только можно.

Положив трубку, Чичи посмотрела на лежащего у нее на руках младенца.

– Я многого жду от тебя, малыш, – проговорила она. – Ты должен свести нас всех вместе. Ну как, возьмешься?

Этот розовый комочек в нежно-голубом одеяльце был копией отца: пухлые губки, черные реснички, кудрявые волосики.

– Будем надеяться, что твои кудри тебя не покинут и тебе не придется ходить к «Самсонз» на Пятой авеню, – улыбнулась мать.

Не открывая глаз, младенец выпростал ручку из спального конверта, раскрыл кулачок и пошевелил пальцами – совсем как пианист, разминающий руку перед началом игры.

– Так вот зачем ты появился на свет. Ты будешь заниматься музыкой. Хорошо, малыш, мамочка тебя научит всему, что нужно.

Чичи спрятала кулачок младенца обратно под одеяльце. Ее сын был в безопасности, в тепле, окруженный любовью – три главных дара, которые каждая мать приносит ребенку при рождении и которые обещает обеспечить ему на всю жизнь, чем бы ни пришлось ради этого пожертвовать.

В тот январский день Чичи своевольно сделала ему еще один подарок, не посоветовавшись с мужем. Больничная администрация не могла больше ждать; к тому же Чичи хотелось преподнести мужу сюрприз. Чичи дала сыну имя Леоне Мариано Армандонада. По итальянскому обычаю, старшего сына в семье называли в честь деда по отцу. Однако Чичи была уверена, что больше детей у них не будет, и наделила сына также именем своего отца – это был последний шанс почтить его память таким образом.

Еще Чичи подумывала, не наречь ли сына Саверио, но догадалась, что мужу это, вероятно, не понравится. Они несколько раз пытались обсуждать имя для будущего малыша, но Тони то и дело отвлекала работа, и было непонятно, чего он хочет. Тони нравилось имя Черил, если родится девочка, но теперь женские имена уже не имели значения. Во время этой беременности Чичи Тони провел в дороге столько времени, что она вообще понятия не имела, о чем он думает и чего хочет.

Казалось бы, естественной реакцией на успех должна быть радость, но в семье Арма вместо этого началась паника – лихорадочные попытки не дать этому успеху ускользнуть. Тони соглашался на каждый концерт в ночном клубе, на любую роль в кинофильмах. Он присылал Чичи сценарии в преддверии съемок, но больше не прислушивался к ее мнению о работе сценаристов. Ее беспокоило, что Тони слишком торопился стать кинозвездой и слишком мало заботился о том, чтобы стать хорошим актером.